4 марта, воскресенье.
Г_о_с_т_ь. -- Благодарю за угощенье,
За ласку и за все про все.
(В сторону)
Мысль хороша, но исполненье,
Мне кажется, ни то, ни се.
(Из оперы "Откупщик-хлебосол").
Конечно, князь Багратион не только сказать, но и подумать этого не может. Прием торжественный, радушие необыкновенное, энтузиазм неподдельный, а угощение подлинно на славу -- вот что вчера встретил желанный гость в Английском клубе.
Стол накрыт был кувертов на 300, т. е. на все число наличных членов клуба и 50 человек гостей, убранство великолепное, о провизии нечего и говорить: все, что только можно было отыскать лучшего и редчайшего из мяс, рыб, зелени, вин и плодов, -- все было отыскано и куплено за дорогую цену, а те предметы, которых, до раннему времени года, у торговцев в продаже не было, доставлены богатыми владельцами из подмосковных оранжерей бесплатно: все наперерыв старались оказать чем-нибудь свое усердие и участие в угощений.
Ровно в два часа пополудни, обыкновенное время обедов в клубе, приехали князь Багратион, градоначальник и генерал-адъютант Уваров и вместе вошли в большую гостиную. Члены клуба, жадничая видеть ближе героя, так столпились вокруг его и в дверях, что старшины, предшествовавшие ему и градоначальнику по обязанности, в качестве хозяев, насилу могли проложить им дорогу. Князь Багратион имеет физиономию чисто грузинскую: большой с горбиною нос, брови дугою, глаза очень умные и быстрые, но в телодвижениях он показался мне не очень ловким.
Лишь только отворили двери в столовую, оркестр заиграл тот же вечный польский, которым всегда начинаются танцы в благородном собрании: "Гром победы раздавайся!", а старшины поднесли князю на серебряном подносе приветные стихи и тотчас же потом начали раздавать или, вернее, совать их в руки прочим присутствующим. Мне досталось три экземпляра этого высокопарного произведения Николева, в котором, разумеется, не обошлось без Тита, Цезаря, Алкида и прочих нехристей. Вот последние стихи:
Славь тако Александра век
И охраняй нам Тита на престоле,
Будь купно страшный вождь и добрый человек,
Рифей в отечестве, а Цесарь в бранном поле:
Да счастливый Наполеон,
Познав чрез опыты, каков Багратион,
Не смеет утруждать Алкидов росских боле.
За обедом князь сидел между двумя Александрами: А. А. Беклешовым и А. Л. Нарышкиным, а против них двое старшин, для угощения. За Нарышкиным особенно ухаживали князья Цицианов и Грузинский и В. А. Всеволожский, потчевая его то тем, то другим, и надобно отдать ему справедливость, что он _н_е_ _о_б_и_ж_а_л_ их отказом. С Уваровым не расставался красавец генерал князь Андреи Иванович Горчаков, племянник Суворова, командующий здесь каким-то полком (чуть ли не нашенбургским).
С третьего блюда начались тосты, и когда дежурный старшина, бригадир граф Толстой, встав, провозгласил: "Здоровье государя императора!", все, начиная с градоначальника, встали с мест своих и собрание разразилось таким громогласным "ура", что, кажется, встрепенулся бы и мертвый, если б в толпе этих людей, одушевленных такою живою любовью к государю и отечеству, мог находиться мертвец. За сим последовал тост в честь князя Багратиона, и такое же громкое "ура" трижды опять огласило залу. Но вместе с этим "ура" грянул хор певчих, и вот раздалась, наконец, кантата Павла Ивановича Кутузова:
Тщетны россам все препоны:
Храбрость есть побед залог.
Есть у нас Багратионы:
Будут все враги у ног!
В продолжение пения этих к_а_м_п_л_е_т_ц_о_в, как называл их умный циник З. Н. Посников (вместо куплетцов), сочинитель поминутно выскакивал из-за стола, подбегал то к градоначальнику, то к князю Багратиону и к другим почетным лицам и оделял всех, кто только попадался под руку, экземплярами своей кантаты. Простодушный старик Бабенов, которому достался также экземпляр этой кантаты, прочитывая ее несколько раз, никак не мог вразумиться, кому именно принадлежат эти ноги, у которых будут враги, упоминаемые в последнем куплете, и адресовался ко многим с просьбою разрешить его недоумение. "Тут нечего и думать, -- преважно заметил ему красноносый весельчак Дружинин, -- смысл этого стиха "будут все враги у ног", есть тот, что все враги будут побеждены нами, т. е. русскими. Конечно, автор мог бы сказать это яснее: "будет враг у наших ног", но, как быть! в пылу поэтического вдохновения немудрено ошибиться выражением". Ай да толки! Вот, что называется пересыпать из пустого в порожнее!
Между тем тосты продолжались: сперва в честь почтенного начальника Александра Андреевича, А. Л. Нарышкина и генерал-адъютанта Уварова, потом некоторых почетных москвичей: князя Долгорукого, Апраксина, Валуева и многих других и, наконец, старшин клуба и всех его членов. Эти тосты были причиною, что многие нечувствительно понаклюкались. По окончании обеда гости перешли в гостиную, и там старшины объявили князю Багратиону, что он единогласно и без баллотировки избран членом клуба в воспоминание того дня, в который он осчастливил клуб своим посещением. Этой церемонии я не видал, потому что в гостиную попасть не мог -- et pour cause {И не без причины (франц.).}.
Многие утверждали, что генерал Уваров прислан от государя с секретным поручением: узнать мнение московской публики насчет несчастного аустерлицкого сражения и делаемых приготовлений к новой войне с французами. Не думаю: это просто пустые разглагольствия. Государь, вероятно, знает и без того, что мнение Москвы состоит единственно в том, чтоб не иметь никакого мнения, а делать только угодное государю, в полной к нему доверенности.
Свободное копирование
