Дневник студента - 142

   28 февраля, среда.

   Утром заезжал к саратовскому откупщику Устинову, который иногда снабжает меня, по переводу от отца, деньжонками -- почивает! Заезжал к нему во втором часу -- почивает! заезжал вечером -- и ответ тот же, только во множественном числе: "почивают". Ах, ты господи! Со мною чуть ли не делается то же, что с одним путешественником, который, приехав в Астрахань, тотчас отправился к тамошним индийцам смотреть их идолов. "Можно видеть пагоду?",-- спрашивает он у привратника. -- "Нельзя, -- отвечает привратник, -- идолы почивают!". -- "А когда же их видеть можно?". -- "Когда проснутся". -- "Когда же они проснутся?". -- "А когда все в городе започивают".

   На что же тут ученье, если надобно к разбогатевшему целовальнику ездить три раза в день из собственных своих ста пятидесяти рублей, а он все почивать будет?

   Рассказывали об одном помещике Долгове, большом ревнивце, которому, по его мнению, изменила молодая жена. Сутки двои или трои разъезжал он по родным и знакомым своим рассказывать постигшее его бедствие и объяснять все подробности измены и случай, по которому он будто бы узнал о ней. Никакие увещания и представления этих родных и знакомых и все их доводы к извинению поступка жены -- как, например, что он мог ошибиться, что не надобно принимать так горячо к сердцу маленького кокетства молодой женщины и проч. -- не могли успокоить несчастного мужа, и он все оставался безутешен и хотел завести процесс, покамест не напал на Михаила Константиновича Редкина, очень хладнокровного, очень доброго и чрезвычайно здравомыслящего и начитанного старика с сократовской физиономией. "А вот, изволишь видеть, мой любезный друг, -- говорил Редкий Долгову, -- если и в самом деле приключение такое с тобой последовало и тебя не обманули глаза, так, по мнению моему, все-таки печалиться очень не имеется достаточной причины. Случалось ли тебе читать "Премудрость Соломоню", сиречь его "Притчи"? Если не случалось, так вот прочитай, что он, величайший из всех мудрецов прошедших, настоящих и будущих, глаголет в главе 30, стихи 18--20. "Трие ми суть невозможная уразумети и четвертаго не вем: следа орла паряща по воздуху и пути змия ползуща по камени и стези корабля пловуща по морю и путей мужа в юности его. Таков путь жены блудницы: яже егда сотворит, и измывшися, ничто же, рече, содеях нелепо"[1]. Следовательно, уж если великий Соломон почитает невозможным у_р_а_з_у_м_е_т_ь подлинность содеянной неверности, потому что она не оставляет по себе следа, так уж нам-то с тобою и подавно нечего искать, с позволения сказать, п_у_с_т_о_г_о_ _м_е_с_т_а".

   Вот что значит настоящее красноречие и кстати приведенный пример из древних писателей! Муж подумал, утешился и теперь опять разъезжает по знакомым, но только для того, чтоб каяться пред ними в слишком поспешном и напрасном обвинении жены своей.