Уральская экспедиция - 9

Мы едем дальше, в сторону Нижнего Тагила.  Погода меняется. Днем тепло, а ночью – мороз самый настоящий: вода в чайнике замерзает. Вечером в спальный мешок забираешься, а там – ледяной холод. А всего-то еще - конец августа.

Не доезжая до Нижней Туры, мы прочно застряли в болоте.
Попробовали вытащить машину лебедкой – оборвался трос.  Подсунули под задний мост бревно, навалились на него все разом, пытаясь приподнять машину, чтобы подсунуть домкрат. Машина не приподнялась, а бревно переломилось и все шлепнулись в грязь. Подсунули еще одно бревно. Раз-два, взяли! Еще взяли! Колесо чмокает, с трудом вылезает из грязи. Подсовываем под него сучья, дерн, стволики деревьев. Вагу вынимаем. Колесо, вроде, стоит. Но зато три других засосало еще глубже. Мошка ест зверски.
Вот тут мы были – единое целое. Каждый выжимал из себя все, что мог. Все грязные, руки в ссадинах, никто ничего не ел с утра, но когда мы с Ритой предложили перекусить, все отказались. Кончим, сказали, а уж потом. А то – никакого удовольствия.
Стемнело. Зажгли фонарь от аккумулятора
В ту ночь мы вытащили передние колеса, но задние совсем затонули.
Развели костер прямо на дороге. Воду взяли не то из болотца, не то прямо из колеи. Сварили лапшу с тушенкой, вскипятили чай. Открыли бутылку водки. Валерий Николаевич с Мишей и Стратулатом опрокинули свои полкружки и стряхнули в костер вспыхнувшие капли. Ванда Иосифовна от них не отстала. Приложились и остальные.  Сашка и Стасик, тут же свалились и заснули. Так, сонных, Миша и Стратулат перенесли их в машину и укрыли спальными мешками.
А остальные,  хоть и через силу, еще посидели у костра. Очень уж жаркий он был и красивый: горели доски, вывороченные из лежневки и пень, большой и когтистый.
А небо было такое звездное, какого я и не видела никогда. Звезды были огромные, зеленоватые, холодные. От костра с треском отлетали искры.
Ставить палатки не было сил. Их просто расстелили на земле, на них, в ряд - спальные мешки, забрались в них с головой, скорчились и отключились.

Утром все поднялись измученные, словно и не спали. Увидели: солнце продирается сквозь деревья. Догорает костер. Спальные мешки покрыты густым инеем. Особенно толстый слой его лежит в изголовьях, от дыхания. От холода зубы сводит. Мышцы болят, ссадины и царапины на руках воспалились и саднят.
Ребята, небритые, опухшие от укусов мошки, не поев и не умывшись, снова взялись за работу. За ночь задний мост совсем утонул, колеса были еле видны из трясины. Но передние прочно стояли на досках.
Мы с Ритой сварили кашу и картошку, вскипятили чайник. И снова пошли помогать вытаскивать машину.

Наконец, все четыре колеса твердо стояли на деревянных мостках. Коля сел в кабину. Мы навалились сзади. Мотор взревел, машина дернулась и – выехала на дорогу.
Надо было ликовать и кричать «Ура!», но все слишком устали и, к тому же, не сразу поверили в победу.
Все же «Ура!» прокричали, вернее, проблеяли хилыми голосами.
Поели. Нагрузили многострадальную машину. На чем она только держится! На заднем мосту сломалась какая-то распорка, вместо нее вложили березовый чурбак. Острили:
- Медведь на липовой ноге, Стратулат – на березовом колесе.
Не верилось, что мы снова едем. Грузовик перед каждой лужей останавливался, Стратулат выходил из кабины и долго стоял, чесал затылок.
И вот мы выехали на грейдер и понеслись.
Как же это было здорово – нестись по ровному грейдеру и не бояться, что увязнешь! Все молчали, все думали. Очень хорошо думается при быстрой езде, и мысли все такие интересные. Жаль, что потом они забываются.