Письма об Испании - 65

   Утро обмануло ожидания нашего капитана. Ветер встал сильный, но противный, так что нам невозможно было отойти от Тарифы. На этот раз капитан отпустил нас в город, говоря, что ветер не изменится до вечера, но чтоб на ночь мы приходили на судно. Француз, я и еврей отправились в Тарифу, и за завтраком же в кофейной я попросил еврея рассказать мне сказку мавра. Мне показалась она такою интересною по своей бестолковой оригинальности, что я тут же записал ее. Вот она.

   "В древние времена в Аммаре жил погонщик верблюдов по имени Хамед-бен-Солиман. Почувствовав, что конец его приближается, призвал он к себе свою жену и своего маленького сына и так сказал им: "Лала-Кабура, мне остается жить немного часов, и я расстаюсь с вами, скорбя, что бог не удостоил меня окончить воспитание моего сына. Мулей-Абсалам умнейший малый и обещает быть чем-то необыкновенным. Но злые джинны зарятся на него и стараются его погубить; потому береги его и смотри за ним, дабы род мой не был потерян".

   "И когда сказал он это, схватили его столь сильные боли, что он уже не мог более выговорить ни слова. Лала-Кабура распустила свои волосы и закричала на весь Аммар: "Какая женщина имела столь красивого адужа, как Хамед-бен-Солиман? Был ли когда человек, который умел так обертывать голову кисеей и носить так свой гаик? {Гаик -- верхняя одежда, бурнус.} Где найдут такого погонщика, которого верблюды будут так слушаться, как слушались моего Хамеда-бен Солимана?". Все соседи и соседки сожалели о человеке и проводили его на кладбище.

   "Мулей-Абсалам был еще мальчиком, когда случилось это печальное событие. Он был очень тих и от самого рождения своего, ничего не говорил, кроме "аллагу-акбар" (бог велик). Когда люди порицали за его чрезмерную молчаливость и насмехались над ним, отец его всегда говаривал: "Говорите, что хотите; я разделяю мысли моего сына; молчать лучше, чем говорить, и из десяти слов едва ли десятое слово угодно богу". Но Мулей-Абсалам казался равнодушным ко всему, что около него происходило, и, когда умирал его отец, он, как видели то соседки, пристально смотрел вперед себя, выпуча глаза, и спокойно жевал старые финики. Мать, услышав, что его порицали за это, осердилась и сказала: "Говорите, что хотите; разве пророк не сказал, что достойно человека побеждать свою печаль? Разве великий Омар не усмехнулся, когда умер отец его, и не воскликнул: блаженны мертвые?". И люди, слышавшие такие ее речи, качали головой и шли своею дорогой.

   "Прошло семь годов после смерти Хамеда, погонщика верблюдов, и в продолжение этого времени ничего не случилось, разве только то, что Лала-Кабура приобрела много морщин, а Мулей-Абсалам -- бороду. Впрочем, он был таким же молчаливым и по-прежнему не замечал, что есть на свете люди, кроме его. Совершив свою молитву как правоверный мусульманин, выходил он из дому, кой-как накинув себе свой гаик на плечи, и ложился где-нибудь в поле; но особенно любил он лежать под родной густой акацией. Там лежал он по целым дням; а мать его давала знать с таинственным видом своим соседкам, что у ее Абсалама что-то большое на уме и что подобно пророку и святым людям он ищет уединения, дабы без помехи предаваться своим мыслям. И люди, проходившие мимо его, старались пройти без шуму. Мулей-Абсалам все смотрел перед собой; а если иногда какой-нибудь жук, увиваясь около ствола акации, летел вверх, то Мулей смотрел на него с самым углубленным, сосредоточенным вниманием, следуя за его круженьем неподвижно устремленными глазами; потом вставал -- но тихо, тихо и становился на цыпочки, чтоб как можно долее не терять из глаз улетавшего вверх жука.

   "Однажды, и что причинило значительное удивление всем людям, обнаружилась в нем необычайная деятельность. Под старой акацией начал он рыть яму и вырыл на столько, что весь ушел в нее; только по земле и камням, которые он без отдыху выбрасывал из ямы, заметно было, что он все продолжал рыть ее. Мать его не усомнилась, что Мулей-Абсалам набрел на клад, но очень сердилась на любопытство людское, которое хотело узнать, что все это значило. Целую ночь Кабура не могла заснуть и все думала о несметных сокровищах. Но утром с беспокойством заметила она, что сын ее на ночь домой не приходил, и пошла его отыскивать, думая, что, вероятно, помешало ему прийти домой какое-нибудь злое колдовство. Она пошла прямо к акации, и люди, увидав, как она спешила, говорили между собою: "Машаллах! О чем это так хлопочет Кабура?". Но в неизвестности оставались они недолго: вскоре услышали они плачевный крик Кабуры, звавшей на помощь. Жители Аммара встревожились, поспешили к известному дереву -- и увидали на дне глубокой ямы сидевшего на корточках Мулея. Мать, наклонясь, звала его по имени, кликала всеми возможными ласковыми словами, но напрасно. Голова его неподвижно лежала на приподнятых коленях. Увидев, что дело худо, принесли веревки тащить его оттуда и, вытащив с большим трудом, положили к ногам матери. Мулей был мертв. Кабура, обнимая его, восклицала: "Беда мне, несчастной! Вот какая напасть случилась со мной! Где найти такого юношу, который мог бы сравняться с тобой в мудрости! Где найдется сын, который подавал бы своей матери такие великие надежды?".

   "В подобных и других словах жаловалась старая Кабура на судьбу свою и заказала своему сыну торжественные похороны. По окончании похорон, поздно вечером, проходил Хаджи-Мустафа с своим зятем Музой мимо ямы и разговаривали о. покойнике. Вдруг услышали они со дна ее стон и слова: "Сжальтесь надо мной! Я Мулей-Абсалам, сын Хамеда-бен-Солимана, погонщика верблюдов!". Услышав это, они весьма испугались, побежали в Аммар и рассказали о том. Тотчас все жители с фонарями пошли к яме и еще издали услышали жалобный стон Мулея-Абсалама: "Бисмиллах! (во имя бога!) Помогите, правоверные! А то съест меня талеб-юсуф (шакал), желтый султан (лев) бродит около меня! Помогите Мулей-Абсаламу, сыну Хамеда-бен-Солимана, погонщика верблюдов!".

   "И все слышавшие это ужаснулись и говорили меж собою: "Разве мы нынче не схоронили Мулея-Абсалама? Или морочит нас злой дух?". И, говоря это, произносили изречения из Корана и заклинания для прогнания злых духов. Таким образом подошли они к яме и при свете факелов увидели несчастного Абсалама в том самом положении, как нашли его прежде, и снова вытащили. Лала-Кабура громко выла, а все стоявшие вокруг вскрикивали от ужаса. То был тот самый Абсалам, которого они еще сегодня похоронили.

   "Ночь эта была самая беспокойная и ужасная для жителей Аммара. Так как во всем этом явно было дело злого духа, то они тотчас же послали за мудрым человеком по имени Сиди-Мохаммедом и просили его заклясть покойника. Мудрый человек явился на черном коне и был при свете факелов приведен к тому месту, где положили покойника, завернув его в большое покрывало. Сиди-Мохаммед велел народу отойти так, чтобы около тела сделался большой круг, и сошел с лошади, отдав ее держать своему негру, потом взял факел, приказав погасить все другие, воткнул его в землю в головах покойника, -- зажег благовонные травы и начал что-то тихо бормотать про себя. Глаза его сверкали, пот крупными каплями катился по лбу, а ночной ветер раздувал его широкий гаик. Потом бросил он горсть земли на покойника и, вскричав: "Нет бога кроме бога, а Мохаммед посланный от бога", -- подскочил к своей лошади, вспрыгнул на нее и начал скакать вокруг трупа, все уменьшая и уменьшая круг. Пар шел из ноздрей коня такой, что при свете факелов казался белым огнем; глаза сияли кровавым светом, ноги едва касались земли и силы увеличивались с каждой минутой. "Машаллах, машаллах!" -- шептали про себя люди. Наконец подскакал мудрый человек к трупу, наклонился и вырвал факел из земли, потом слез и погасил его о землю. Заклинание кончилось. Сиди-Мохаммед начал говорить, как надобно завтра поступить при похоронах Мулея, как вдруг люди, которые хотели тащить тело в один отдаленный дом, испустили громкий крик: покрывало, в котором завернули покойника, было пусто. Весь народ притих от ужаса и обступил мудрого человека, а он, сидя на своем коне, гордо посматривал на народ. Наконец он сказал им следующее: "Ступайте по домам, правоверные, и спокойно дожидайтесь утра. Или Мулей-Абсалам -- возлюбленный пророка, и тогда нам бояться нечего, или с нами джинны играют злую игру -- ну, тогда мы найдем средство уничтожить их волшебство".

   "И, утешенный сим, народ разошелся по разным сторонам, восклицая: "Нет бога кроме бога, а Мохаммед посланный от бога".

   "Но на следующее утро случилось еще большее чудо. Кабура, выходя из дому, увидела своего сына -- он прошел мимо ее -- и слышала, как он сказал ей: "Ассалому алейкум!" (Да будет мир с тобою!). Чуть она не умерла от ужаса. А он себе, словно ничего не бывало, взял со двора шесть длинных шестов, взвалил их себе на плечи и пошел вон. Кабура -- за ним, и все соседи, увидевшие его, говорили: "Мулей-Абсалам, конечно, святой или возлюбленный пророка". Осторожно шли они за ним, издали смотря, что он будет делать с шестами. И увидели они, что он отправился к своей яме и, когда подошел к ней, сбросил с плеча шесты, уперся руками в колени и, вытянув шею, начал смотреть в яму. И смотрел он так долго, что люди даже потеряли терпение; был уже полдень, а Мулей оставался все в том же положении; вот и вечер пришел, и уже послышался вдали жалобный крик шакала...- Мулей-Абсалам все смотрел в яму. Покачивая головой, разошлись жители Аммара по домам с намерением воротиться сюда утром. Но утром представилось им удивительное зрелище: из ямы возвышался страшной высоты шест, связанный из многих других, а на верху его торчал Мулей-Абсалам, опрокинув голову на спину, и пристально смотрел на небо. От тяжести его тела шест погнулся, словно колос, на верху которого сидит жук. Люди не знали, что и думать об этом, Целый день он не шевельнулся и все смотрел на небо. Но в эту ночь кончилось колдовство; два кабана проходили ночью этой дорогой; как только самка увидала Мулея, так и закричала: "Не этот ли нечестивец хотел проникнуть всю глубину и высоту мудрости? Давно уж он был нам, джиннам, сучком в глазу: мы ненавидим прославляющих дело Пророка; но теперь он в нашей власти и не уйдет от нас". И, раскачав шест, вырвали они его из земли, так что тело Мулея расшиблось в куски о землю. Когда на следующее утро жители Аммара пришли посмотреть на Мулея-Абсалама, то нашли его тюрбан да кой-какие лоскутья одежды, разбросанные по полю".[1]