Толя - 3

  Первая трудность в общении, о которую я споткнулась, было его молчание и замыкание в себе как реакция на слишком сильный раздражитель. Этим раздражителем могло оказаться все, что угодно, и следовало сначала разгадать эту загадку, потому что спрашивать было бесполезно. Например, не понравилось, как я одета, или как я чересчур непринужденно себя держала в гостях - и тут же мимоза закрывалась, улитка втягивала голову в раковину, и воцарялось долгое, многодневное молчание. Сейчас я понимаю, что это молчаливое "противление злу" без насилия было следствием многолетней подневольной жизни в армии, постоянного давления чужой воли, которой и сопротивляться-то было невозможно, только молчать, удерживая в себе несогласие или протест, разъедавшие душу. Мне же от природы и от самодержца-мамы достались, с одной стороны, целеустремленность и свойства лидера, а, с другой, - привычка смирять и то и другое под воздействием извне. Мама приучила меня полностью ей подчиняться громким прямым принуждением. Толя достиг того же эффекта, но молча. Однако довольно долго я теребила его своими советами, предложениями, заботами о нем, которые он тоже воспринимал как агрессию. Я думала, что просто обязана проявлять активную заботу о любимом муже, и казалось странным, что заботы эти и внимание вызывают не ответную радость и благодарность, а - скрытое раздражение. Сейчас я все чаще вспоминаю поучительный рассказ из школьной хрестоматии с финальной моралью: Надо так давать, чтобы можно было взять. Правда, рассказ предостерегал от выражения недовольства при совершении благодеяния, но ведь излишняя навязчивость не лучше. Толя расставлял вокруг себя как бы невидимые защитные сооружения, на которые я все время наталкивалась и довольно больно билась, когда пыталась проникнуть в запретную зону. И плакала. И вопрошала. И требовала объяснений, никогда их, впрочем, не получая. Понадобились годы, прежде чем я поняла, что у разных людей - разный лимит близости с другими людьми, а у Толи просто минимальный, хотя я не знаю человека, более отзывчивого и готового помочь без расчета на ответную благодарность, даже если его об этом не просят.

  В конце концов, мы так притерлись друг к другу, что Толя начал разговаривать, а я - избегать широкого общения. Мы стали жить каждый в своем пространстве, но вместе. Как некогда поразившие меня этим Ракитины спали под разными одеялами, но на общей кровати.

  Через некоторое время с помощью моего сослуживца по Институту народов Азии, симпатичного адмирала в отставке, Толю удалось перевести со склада во вновь открывшийся Институт военно-технической информации Министерства обороны. Возникновение этого Института связано с нашумевшим делом Олега Пеньковского. Сегодня все официальные параметры этого дела (полковник ГРУ Пеньковский передал американской и английской разведке огромное количество документов, составляющих государственную тайну) ставятся под сомнение. Даже тот факт, что Пеньковский был в 1963 году расстрелян за измену родине. Потому что по одной из современных версий он был двойным агентом-дезинформатором. Предоставив американцам, и как раз в опасный момент Карибского кризиса, свидетельства ядерной слабости СССР, то есть, убедив их в том, что СССР не в состоянии развязать ядерную войну, Пеньковский остановил Кеннеди от нанесения превентивного удара и тем самым, возможно, спас мир от третьей мировой войны. В пользу этой версии приводится множество убедительных доказательств. В частности, и то, что семья Пеньковского после его ареста не пострадала, и его дочь работала в информационном отделе военной разведки, куда ей помог устроиться сам председатель КГБ Семичасный. С его же слов, найденная в квартире Пеньковского при обыске большая сумма денег была оставлена семье на жизнь, поскольку семья, мол, ничего не знала. Но, так или иначе, все тот же Семичасный рассказывает в своих воспоминаниях, что в результате разоблачения Пеньковского КГБ и ГРУ вынуждены были отозвать из-за границы более 200 своих резидентов, опасаясь, что Пеньковский мог их засветить. Для них-то и был открыт новый Институт по проблемам военно-технической информации - ЦИВТИ. Толю взяли туда не только по блату: он к тому времени знал три европейских языка и имел опыт сотрудничества с Всесоюзным Институтом по научно-технической информации (ВИНИТИ). Там кормились сотни внештатников, переводя для реферативных журналов Института литературу более чем из 100 стран мира на 60 языках по естественным, точным, техническим и прикладным наукам. Начав работать в ЦНИИПИ, трудолюбивый Толя сразу же поступил в заочную аспирантуру и по окончании ее с успехом защитил диссертацию по информатике, новой тогда науке. Речь шла о поисковых системах, и тема оказалась столь актуальной, что диссертацию издали как книжку и выставили в экспозиции Московской международной книжной выставки-ярмарки 1977 года.

  Однако ни языки, ни ученая степень, ни десятки опубликованных научных работ, ни очевидная прикладная польза от толиной деятельности по разработке информационно-поисковых систем для Министерства обороны не смогли компенсировать беспартийности в соединении с пятым пунктом (мать - еврейка) и с отказом сотрудничать с КГБ, когда ему это предлагали. И по прошествии одиннадцати лет успешной работы в момент реорганизации ЦИВТИ кандидата наук, старшего научного сотрудника, подполковника Кулика легко уволили и отправили всё на тот же исходный рубеж - склад горючего в Очакове. Рассказывать о диких нравах его обитателей - ловчил и забулдыг - едва ли имеет смысл, да Толя предпочитал и не распространяться на эту тему. Но после образованных резидентов с их сложными интригами, научных конференций и читальных залов среда и род занятий на складе - приемка и отправка транспорта с горючим и хранение запчастей - отбрасывали в эпоху первобытного варварства, в которой надо было еще и уметь прижиться. На многочисленные письма по всем возможным инстанциям с просьбой дать работу по специальности и в соответствии с квалификацией Толя получал совершенно хамские и иезуитские отписки. Например, вот такая:

   Анатолий Никифорович!

   Ваше письмо по вопросу назначения на другую работу, адресованное генерал-полковнику ГОНЧАРОВУ В.А., рассмотрено.

   Сообщаю, что по этому вопросу Вам неоднократно давались разъяснения из Главного управления кадров. Других предложений по Вашему предназначению не имеется.

   ЗАМЕСТИТЕЛЬ НАЧАЛЬНИКА УПРАВЛЕНИЯ

   КАРАСЕВ

  Они не утруждали себя ни мотивировками, ни каким бы то ни было интересом к особе просителя. Все решено было заранее. Пришлось отбывать три года этой каторги, пока не исполнилось 25 лет службы в армии. И уходить с низко оплачиваемой должности, не получив следующего звания. Уходить любой ценой, с кучей заработанных болезней.

  Зато потом началась новая, нормальная, гуманитарная жизнь. Сначала в любимом Институте востоковедения, куда помогла устроиться мой замечательный редактор из "Недели" Нателла Лордкипанидзе. Она приятельствовала с новым директором Института - Примаковым, и Толя пригодился в Лаборатории системного анализа. А последние двадцать лет и до сего дня - в ИНИОНе - Институте научной информации по общественным наукам. Новая профессия - политолог, специалист по политическим партиям на постсоветском пространстве. Пишет по-русски и по-английски. Издается в России и в США. Денег не зарабатывает, зато время от времени получает гранты для исследовательской работы в США. Счастлив за компьютером.