Толя - 1

  Как всем молодоженам, нам предстояло решить, прежде всего, проблему жилья. Если у меня прежде был свой дом - наша с мамой комната в 62-ой квартире, то у Толи свой дом был фактически только в раннем детстве, пока жива была мама. И мама Раиса Исааковна Мороз, и папа Никифор Иванович Кулик (для простоты переименовавший себя в Николая, однако Толя остался Никифоровичем) были родом с Украины, она - из местечка, он - из села. Их дети - старший Эдик и младший Толя родились (соответственно в 1936 и 1937 годах) в Харькове, где отец учился в военной Академии. Свою карьеру он делал медленно, но верно: анкета была хорошая и воззрения - правильные. Начал с морского училища, отслужил на Дальнем Востоке, поступил в Академию и перед самой войной переехал в Москву, в Министерство обороны, получив квартиру в элитном доме для генералитета на Таганке. Во время войны семью до 1943 года отправил в эвакуацию в Куйбышев. В 1946 году Раиса Исааковна неожиданно тяжко заболела и слегла в больницу, и отец вынужден был отдать своих малолетних сыновей родственникам жены, так как дома фактически не бывал. Родственники жили в Черкизово в полуразвалившейся деревянной халупе с сортиром во дворе. Дядя работал в артели надомников и сутками стоял у станка. Тетя потихонечку сбывала излишки его производства - что-то вегоневое. Жили бедно. Район был криминальный. Неслучайно одно из самых сильных воспоминаний детства у моего мужа - квартира кого-то из одноклассников - с вощеными полами и старинной печкой-голландкой: как и всем, ему хотелось уютного дома.

  Довольно скоро Николай Иванович женился на своей сослуживице Розе Иосифовне, которая ради него развелась с адъютантом Рокоссовского Кульчинским и с двумя детьми - сыном Женей и дочкой Кларой переехала на Таганку. Каким-то образом из дома исчезли все документы и фотографии, связанные с матерью Толи и Эдика, и, когда братья подросли, оказалось, что они не помнят, как выглядела мама, и не знают даже, где она похоронена. Отца спросить постеснялись.

  Толя с детства умел терпеть, но совершенно не умел ни приспосабливаться, ни бороться за первенство. Он всегда всем уступал, и окружающие этим пользовались. Видимо, дома было не слишком радостно, раз гуманитарный по сути мальчик уехал жить в казарму Академии тыла и транспорта. Правда, помещалась казарма в интерьере Дворца Меньшикова в Питере, но изуродованном настолько, что было обидно не только за себя, но и за Меньшикова. Из этой казармы Толя сразу же попал в другую - в Германии, где жил в основном за колючей проволокой. Его военная часть занималась прокладкой трубопровода для горючего на случай, если начнется гипотетическая война и надо будет срочно выйти к Ла-Маншу. В офицерской столовой утром, в обед и ужин водку подавали без ограничений, и считалось дурным тоном этим не воспользоваться. Многие на этом подорвали здоровье. Толя в том числе. С населением общаться запрещалось, выходить за территорию тоже. Однако хочешь - не хочешь соприкасаться с окружающим внешним миром приходилось: то очередной дорожный инцидент, то согласование действий с властями, то еще что... Переводчики же вообще были не предусмотрены. Вот Толе и приходилось ездить по стране, и переводить. За четыре с лишним года он очень прилично стал говорить по-немецки, да и заочные языковые курсы окончил. И много чего увидел. А, вернувшись, получил назначение на склад в Очакове - на черную завхозовскую работу. И снова стал жить на Таганке...

  Мы сразу же начали искать кооператив, новая тогда и единственно реальная возможность решить проклятый квартирный вопрос. Деньги на взнос у Толи были, накопил за четыре года в Германии, но на роскошный кооператив в центре Москвы, в кирпичном доме, который строил мамин Главгазтоппром, не хватало. И тут свершилось чудо. Отправившись однажды за какой-то бумажкой в Райисполком, я увидела там объявление, адресованное членам жилищно-строительного кооператива на Флотской улице. Девушка-секретарь сказала, что кооператив - ведомственный, но что у Исполкома есть некая квота для очередников. Узнав, что я - молодожен, и ни у меня, ни у мужа своей жилплощади нет, девушка проявила женскую и поколенческую солидарность и сказала, какие нужно принести документы. Так, дуриком мы стали строиться, а пока что снимали квартиру у моей однокурсницы по Инязу Инны Сергеевой, которая уехала работать в Северную Африку. Квартира была в любимых Сокольниках, на улице Шумкина. Склад, на котором служил Толя, дал ему грузовик с двумя солдатиками, и мы быстренько перевезли на новую квартиру выделенное родителями первоначальное обзаведение, а также толину библиотеку и кое-что из моих книг.