Обрастаем техникой
Оборотных средств не хватало всегда. В лесхозе как говорят, вечная картотека, периодически арестовывают счета, а рабочим каждое утро нужно чем-то работать. Это начальникам проще, день пройдёт, оклад начислят.
Хорошо, если вовремя появится денежный заказчик, внесёт предоплату. Тогда есть чем начать работу. Если нет, то бензин и солярка заканчиваются в один миг, цепи вытягиваются и рвутся, всё ломается и сыпется, а в новом лесхозе за всё время нашей работы никаких складов с запчастями так и не появилось.
В нашем лесничестве территория цеха в дни вынужденного простоя огородилась, в ход пошёл отобранный, но не востребованный деловой двухметровый горбыль.
Построили из шлакоблоков с перекрытием железобетоном склад ГСМ, в который запрятали две цистерны, оставив посреди место для помоста под бочки с маслами. Так цистерны ни разу и не заполнили, но бочки было куда привезти и где хранить, соблюдая относительную пожарную безопасность. Построили два дощатых больших сарая для хранения ценного материала и заготовок для построек. Все эти строительные работы организовывали с малыми затратами, занимая рабочих в распутицу, оплачивая выполненные работы по минимальному тарифу.
У здания цеха поставили утеплённый вагончик, создав условия для обеда и отдыха работавших в цехе людей. В остальное время там дежурили сторожа, в качестве которых пристроили безработных жён тех, кто уже работал в лесничестве.
Что только ни изобретали от своей бедности! Как могли, механизировали погрузку в лесу, завезли трубы и планировали сделать погрузочные тали на выходе из цеха, чтобы облегчить одну из самых трудоёмких работ – отгрузку на большие машины готового пиломатериала. Эта погрузка отнимала очень много времени и сил, а прибыли сама по себе не приносила. Но последняя задумка так и не осуществилась.
В лесу подобралась бригада большей частью из приезжих издалека людей, уже давно осевших в нашей местности. Памятуя о том, что спрос мне проще вести с бригадира, я им сразу предложил определиться с тем, кто из них возьмёт на себя эту функцию. Бригадирские у нас дополнительно не оплачивались.
- Не, не, не-а! - отбрыкивались от ненужной заботы здоровые, сильные, самостоятельные у себя дома мужики.
Зарабатывать хотят все, эти даже и работать согласны сколько надо, а взять на себя бригадирство – кишка тонка. Тут за всё лесничество, за всех и за всё перед кем только ни отвечаешь, а эти упёрлись, и ни в какую! Пришлось пригрозить, что тогда никакой из них бригады не будет, работать придётся с теми, с кем пошлю. Наконец один, самый хлипкий на вид, Олег с Дальнего Востока родом, согласился. И дело пошло.
Один из членов бригады, Сергей, местный, служивший когда-то в Афганистане, предложил использовать на трелёвке его собственный колёсный трактор, что очень выручило ввиду острой нехватки техники.
В описываемые времена солярка стоила существенно дешевле бензина, расходовалась в два раза меньше на единицу продукции и потому, когда один умелец предложил оборудовать нам одну из машин дизельным двигателем, да ещё и пообещал предоставить на это документы, я с удовольствием согласился. Позднее мы у него выкупили и оборудованную дизельным двигателем машину ГАЗ-66, на которой бригада ездила в лес на работу.
Из оборудованного дизелем ЗИЛа его водитель, Андрей, как помнится, из Сибири, предложил сделать лесовоз. Места у нас отдалённые, в тот период гаишники тревожили мало, с районным начальником гаи было относительное, насколько возможно, взаимопонимание, так что и эта идея была воплощена. Сами прицепили роспуск, сами изготовили поворотную площадку и потом вывозили на этом самопале длинные восьмиметровые брёвна. Андрей нелестно отзывался об умельце, установившем на машину старый двигатель, на весь этот собранный в кучу утиль, но талантливо, с помощью бригады, постоянно поддерживал машину в рабочем состоянии.
В других периодически складывающихся бригадах, состоящих в большей степени из местных, тоже шла работа, тоже использовалась личная техника, но дела были отлажены не так хорошо.
Когда сменился областной начальник, то после посещения нашего лесхоза новый начальник распорядился передать из одного из лесхозов, получавших, в отличие от нас по несколько единиц техники в год, трактор МТЗ-82. Пришлось им отдать трактор с только что прошедшим капитальным ремонтом. С каким сожалением «нарезал пятаки», в последний раз сидя за рулём своего кормильца, сдававший нам его тракторист! Дополнительный трактор нас здорово выручил, но сильно погоды не сделал. Для кардинального улучшения ситуации нужна была новая, специальная техника, а не эти приспособленные малопроизводительные сельскохозяйственные механизмы.
Лично для меня, как для лесничего, ключевой была покупка бортового УАЗа-головастика. Однажды в хорошей кампании меня познакомили с уроженцем наших мест, молодым парнем, державшим небольшую снабженческую фирму в Москве. Он мне этот УАЗик и предложил.
- Машине три года, ходовая отличная, двигатель работает как часы, только жестянка немного начала гнить! - заверил он меня в хорошем качестве машины.
Договорились, что он её пригонит, мы неделю поездим, а потом составим договор бартера.
УАЗик для нас был как раз самое оно. Это в городе его прожорливость разоряет. Но нам то приходилось мотаться по окрестным городам и областным центрам в поисках запчастей на «колдуне», который прожорливее в разы! К тому же были вынуждены отвлекать от работ внутри лесничества единственную на то время машину. А тут такое шикарное предложение!
Взамен владелец машины просил скромно, немного дуба, что в пересчёте на стоимость машины составило всего-то тридцать кубометров. Совсем мелочь для лесничества, состоящего процентов на двадцать из дубовых лесов. Но меня это не радовало.
Долго мы обсуждали схему расчёта, пытаясь заменить дуб на иную породу. Никак он не соглашался на любую другую древесину в любом другом разумном количестве. Вот дай ему дуб, да и всё! Ни ясень, ни клён его не привлекли. А все остальные породы и вообще предлагать было бесполезно.
Дуба в нашем лесничестве и вправду было завались. Только парень выставил условие: ни одного сантиметра кольцевой гнили. А вот с этим были проблемы! Эта была одна из причин, по которой я предпочитал рубить берёзовые и осиновые делянки, по необходимости вырубая хвойные и усиленно уходил от рубки дубовых лесосек.
Вторая причина была в том, что в области правили бал перекупщики, местным дуб из-за его дороговизны был не нужен, а перекупщики держали минимальные цены. Вследствие этих двух причин я и отказывался от заготовки такой, казалось бы, доходной древесины.
Договорились, что рассчитаемся постепенно, небольшими партиями в течение года. Ударили по рукам, разошлись, довольные друг другом и я приступил к поискам хорошей делянки.
Куда ни зайдём, идёт сплошная кольцевая гниль! То с одного конца гниль видна, то с другого! То в середине «трубочка» маленького диаметра, то сук табачный в боку сидит. Смотрю на карту, в каком урочище ещё не рубили. И нацелился на квартал №2.
Это был давно потерянный лесниками квартал. Дело в том, что в начале шестидесятых годов у нашего лесничества забрали под секретную в то время воинскую часть урочище «Красный клин», но не всё, оставив клочки по краям забранного участка. На схеме эти участки «висели в пустоте», но на местности они мало того, что примыкали к похожему на них лесу, но и были окружены вокруг обильно обвесившимися колхозными землями.
Военные, нагнетая секретность, запрещали проводить любую деятельность вокруг своих лесов, не имея на это законных оснований. Но раньше они были в силе. А в описываемые годы дело шло к развалу, устроившие публичную забастовку женщины этой части с привлечением телевидения, ничего не добились, но спровоцировали расформирование этой, переставшей быть настолько секретной части.
- Всё, завтра едем отводить там проходную, - объявил я лесникам. Откинув все предостережения тогда ещё работавшего Андреевича.
Поехали по схеме, на которой дорога подходила как раз ко второму кварталу, обошли его с ближайшего края, вроде как есть совпадение по конфигурации выделов, по возрасту и породному составу. Нашёлся даже старый столб, явно квартальный, правда сильно сгнивший и потерявший ввиду большого срока давности нанесённую маркировку. Установили деляночные столбы, прорубили визиры границ делянки и трелёвочных волоков, сделали перечёт в пасеках.
От этого места до первого КПП воинской части было около километра, мимо по несколько раз в час проскакивали их автомобили. . За время проведения подготовительной работы, за пару недель, которые ушли на оформление документов никто, проезжая мимо шума не поднял. Ну и ладно! Отправил бригаду заготавливать. Должны же мы с этой делянки недостающие десять кубометров чистого дуба набрать!
Приступили к рубке, вывезли несколько машин, и вдруг вояки опомнились! Наезд сделали на меня по максимуму!
Представьте картину. На дороге у описываемой делянки стоят несколько машин, человек двадцать людей, почти все в форме, большинство в форме военных. Оказалось, что в части даже есть три своих лесника, женщины, о которых я ни от кого слыхом не слыхивал. И теперь все эти «погоны» обвиняют меня в нарушении режима секретности части и проведении работ на территории, принадлежащей им. Влип!
В эту часть по полевым дорогам местное население попадало без проблем, самым проблемным был именно первый КПП, да и не стоило приближаться к особо засекреченной территории, охранявшейся уже совсем серьёзно. Наша делянка, как оказалось, пришлась на действительно принадлежащие воинской части леса, не отгороженные колючей проволокой, но составляющие её охраняемую зону. Так что предстояло сушить сухари!
Выручил тогда Михаил Петрович. Я и сам видел, что больше всего «волну катят» какие-то офицеры, никак по должности к этому делу отношения не имеющие. Но договариваться с ними я не мечтал, зная аппетит этих «честных вояк». Не одну бартерную сделку провернули до этого с их прапорщиками. А эти ещё и на чемоданах сидели, так что были слишком уж «злые и голодные».
Михаил Петрович договорился с вояками, что арбитром будет землеустроитель того района, на котором расположены эти леса. Мне шепнул, что землеустроитель мужик хороший, он уже успел с ним, Как он выразился, «перетереть».
Разложил я на капоте машины свою схему, планшет с указанием географических координат, таксационное описание с остальными характеристиками. Их лесники вытащили древние планшеты лесоустройства того времени, когда только создавалась эта часть. А особист вытащил свою схему, закрыв её большую часть другими бумагами.
Вот это была схема! Каждая впадинка, каждый овражек, каждая лужа на ней читалась как папиллярные линии на вашей ладони! Но самое хреновое, это было то, что мы действительно оказались на их территории.
- И вы правы, и лесник прав! - вынес вердикт наш «арбитр», - Не его вина, что у него такая схема, на которой дорога нарисована не в том месте, где она фактически проходит, а проведена к его кварталу, - пояснил он свою авторитетную мысль.
Попрепиравшись ещё с полчаса, вояки стали расходиться. Мне особист разрешил снять два замера от места, где мы нашли старый квартальный столб, до того квартала, который нам был нужен. На этом и расстались.
позднее я съездил к землеустроителю, отвёз немного пиломатериала, что было очень скромным требованием с его стороны в сравнении с решённой проблемой.
Древесину, уже вывезенную так и оприходовали, как заготовленную в том самом, потерянном втором квартале. Остальную часть, которую взять не получилось, пришлось «натягивать» с других лесосек. Сам квартал в этот год мы так и не нашли, обнаружив его в результате настойчивых поисков ведавшим этим обходом лесника значительно позднее.
Устав от всех потрясений, разозлившись на затянувшееся решение этой проблемы, лично отвёл рубку «Очистка захламлённости» в ближайшем урочище «Майков», заклеймив своим клеймом нужное количество лучших сырорастущих дубов, и некоторое количество сухостоя и валежника. Терять было нечего, а рассчитываться за УАЗик припёрло окончательно. Проблему закрыли.
Круглый деловой дуб, вывезенный в цех, но отбракованный и не вошедший в заказанный объём за машину, пришлось распилить на доски, которые из-за большого количества разных гнилей спросом почти не пользовались. Хорошо, что в тот момент местная администрация озаботилась ремонтом моста через речушку Снежедь, через провалы в бетонном покрытии которого уже разрушалась арматура, виднелась текущая под мостом река и появлялась реальная угроза для ежедневно проходящих по этому мосту людей и колхозных коров. Туда и ушли по минимальной цене фактически неликвидные, но кусачие по цене остатки дубового пиломатериала.
Приобретённый, оплаченный с такими трудностями УАЗик оправдал все эти хлопоты. Серьёзный ремонт ему потребовался только через три года.
Свободное копирование
