Весна началась в тот год для меня совсем неожиданно. Она пришла вместе с грохотом ледохода, внезапно начавшимся на Иртыше. Потом показалась речная вода, быстро подобравшаяся к домам, оставив незатопленной только высокую насыпь дороги. Помню, что по дороге мы доходили до моста через небольшую речушку, который с разливом залило, и нам, детворе, чтобы попасть в школу, нужно было платить по десять копеек лодочнику, переправлявшему нас утром в деревню, а вечером перевозившему всех обратно к дороге. Вблизи домов вода поднялась настолько, что приходилось передвигаться по деревянным тротуарам, плавающим прямо на воде. Сложно было расходиться на них двум встречным людям, а сложнее всего было по ним передвигаться крепко выпившим. Стоило человеку вступить на край этого пешеходного сооружения, как оно этим краем погружалось в воду, скидывая с себя оплошавшего путника. Пацаны любили издалека, с безопасного расстояния, посмеяться над такими пьяницами. Утонуть они не могли, глубина обычно не превышала полутора метров, но домой эти мужики являлись мокрыми и явно протрезвевшими после пребывания в холодной весенней воде.
В эту пору проявился ещё раз оригинальный талант дяди Гоши. Он переделал обычный лодочный двигатель и стал сам возить над по этому половодью, забирая прямо от дома и довозя практически до школы. Винт, укороченный и помещённый в трубу с вырезанные отверстиями для поступления воды с боков, был надёжно защищён от повреждения, и лодка могла проходить по любым мелям, скользя днищем по дну.
Когда вода затопила почти полностью первый этаж нашего дома, то меня переправили в Тобольск, к бабушке. Запомнил, что мы вышли из своей квартиры на первом этаже, спустились на один лесничный пролёт, а потом шагнули через окно между этажами прямо на плавающий тротуар, а уже с него в лодку.
Дорога с нашего берега в Тобольск в тот период жизни мне запомнилась только один раз, когда пароход пристал к берегу выше по течению от пристани, к которой нельзя было подойти. На борт судна нужно было подниматься по длинному узкому трапу, по которому матросы легко сбегали вниз и поднимались на верх, помогая пассажирам с переноской вещей. Мы, пассажиры, забирались на этот трап с опасением упасть с довольно большой высоты. Тогда же запомнилось, что пароход налетел на льдину и капитан попросил всех перемещаться по его команде с одного борта на другой, чтобы помочь судну сойти со льдины. При этом часть пассажиров оставалась сидеть на своих местах.
- Пап, а почему эти люди не бегают, как мы?
- Некоторые сидят, потому что больны, а у некоторых просто нет совести, - ответил батя.
Запомнилось, как однажды мы, не дожидаясь возобновления пароходного сообщения, плыли на свой берег на гусеничном вездеходе. Мама переживала, как там отец, узнала, что через Иртыш поплывут люди на вездеходе и договорилась, что нас тоже возьмут с собой. Я сидел рядом с бортом, который возвышался над водой сантиметров на 20. Мелкая волна била в борт, брызги залетали и окропляли всех сидящих в этой железной посудине, а уже выбираясь на крутой левый берег, как мне показалось, даже черпанули воды через задний борт. Всё же отчаянная была мама, так как переправляться через широкую реку на таком транспортном средстве было довольно рискованно. Волна чуть поболее или всегда внезапно выныривающий топляк могли этот вездеход свободно утопить.
Когда вода сошла, оставив в углублениях обитателей из своих глубин, ребята постарше опять дали нам повод им завидовать. Они промышляли в мелких и глубоких лужах, добывая оставшуюся крупную рыбу, которая искала в половодье места с прогретой водой для нереста, да так там и осталась. Мы, мелкие, только бурно и эмоционально мечтали, обсуждая грандиозные, с нашей точки зрения, уловы старших.
Закончив первый класс, во второй класс пошёл уже в Пресновке, в Казахстане, куда мои родители вернулись, где батя в очередной раз нашёл себе работу агронома.
Пока была жива бабушка, мы с мамой каждый год, летом, посещали Тобольск. В последний раз мы приехали уже на её могилу, которую на старинном Тобольском кладбище найти оказалось сложновато. Причём, не только сложно было ориентироваться в глубине этого кладбища, но и опасно было там находиться, настолько глухим и заросшим был тот участок. Мама опасалась нападения в этой глуши и дала мне твёрдый наказ, что делать в таком случае. Но всё обошлось.
Посетив могилу бабушки, выходя с кладбища, в последний раз окинул взглядом, оставляя в памяти высокие чугунные надгробья могил декабристов, расположенные у входа.
В этот приезд мы успели съездить с дядей Алёшей на рыбалку, на его моторной лодке. В его мастерской, пристроенной прямо к дому, половина стен была увешана разнообразным инструментом, а другая половина была отдана под сети, различные рыболовные снасти и лодочные моторы.
Дядя Алёша взял слабенький мотор «Ветерок», мы спустились к лодке, мотор закрепили и двинулись против течения туда, где были установлены перемёты.
Иртыш к середине лета обмелел, высокие берега обнажились крутыми боками по сторонам. Взрослые предвкушали богатый улов, но на крючках были в наличие только пару рыбин. Чтобы понять, в чём причина такого малого улова, выбрались на высокий берег и решили понаблюдать, заодно ожидая, что за это время поймается другая рыба на обновлённую наживку.
Взрослые коротали время за бутылкой, приготовив выловленную рыбу на костре. Я, от нечего делать, лежал, греясь под тёплым летним солнышком, на краю берега, резко обрывавшегося к реке. Всё обозримое сухое пространство этого берега за моей спиной было ровное как стол.
По реке изредка проносились Ракеты, один раз проплыл толстый топляк. Он двигался змейкой то к одному берегу, то к другому, мощно выныривая, ненадолго появляясь над водой метра на полтора, затем опять выныривая намного ниже по течению. При столкновении с моторной лодкой такое бревно, двигающееся вертикально, не оставляло лодке и людям в ней ни одного шанса, чтобы остаться на плаву.
Часа через два мы заметили, что вдоль берега по верху движется пастух и гонит стадо, а по реке другой человек проверяет перемёты и снимает рыбу. Когда они добрались до наших перемётов, дяде Алёше стало понятно, почему на них не было рыбы. Эти мужики очевидно, снимали рыбу со всех перемётов, пользуясь тем, что их хозяева в это время на работе. Завидев нас, мужики остановились, потом пастух развернул стадо от берега, а человек в лодке завёл мотор и ушёл вниз по течению.
На обратном пути захмелевшему дяде Алёше пришла в голову идея посадить меня за руль со строгим наказом держать ручку газа в одном положении и двигаться от одного бакена к другому одинакового цвета. Пока они отвлекались разговорами, я немного прибавлял газ, обходя бакены то с одной, то с другой стороны. Пристали к берегу, забрали улов, снасти и мотор.
Больше в городе моего рождения, на улице где прошла часть детства, мне с той поры побывать не довелось.
Свободное копирование
