На фото: наш 4-й класс. Я - самая маленькая, между учительницей и Надей Беляевой.
Все эти четыре года, пока моя сестра (она была старше меня на четыре года) училась с пятого по восьмой класс, а я училась с первого по четвёртый, были полны веселья и забав. Во-первых, это были годы штабов. Кто не знает, поясню.
Штаб - это сооружение вроде времянки, построенное собственными силами из всего, что попадётся под руку. Это чурбаки, фанера, доски, ветки и всё, что можно куда-то приладить и пристроить. Кроме того, каждый притаскивал что-нибудь из дома. Это были: половики, салфетки, тряпки, игрушки, банки, посуда и всякое ненужное барахло. Чаще всего штаб пристраивался к какому-нибудь забору, или сооружался между двух деревьев в лесу, ведь лес был рядом, через дорогу от дома.
В конце мая, как только заканчивалась учёба, дети всех соседних домов разбегались по штабам и проводили там всё светлое время суток. И так всё лето. Родителям приходилось натуральным образом загонять нас домой чуть не палкой. Зато как это было здорово! Разумеется, мы не сидели там голодными, приносили туда и еду, и питьё. Чего, бывало, там только не наслушаешься: от пошловатых частушек до страшных историй.
В эти самые годы мы познакомились с двумя девочками - сёстрами Мяхловыми: Наташкой и Людкой. Их мать работала в школе завхозом. И жили они тоже в школе. С торца здания было отдельное крыльцо, где у них была комната и небольшая кухня. Надо сказать, это были ещё те хулиганки. Находясь у них дома, я не раз слышала такую перепалку:
- А я маме скажу... - обычно жаловалась младшая Людка.
- А я попу покажу! - с ухмылкой отвечала старшая Наташка.
Но, самое интересное начиналось тогда, когда сёстры тайком от матери брали ключи от школы. Делалось это, разумеется, в каникулы, когда во всей школе не было ни души и здание закрывалось на ключ. Обычно нас набиралась целая компания, мы закрывались изнутри и вытворяли там всё, на что способна неиспорченная детская фантазия.
Первым делом мы отводили душу в спортзале: мы валялись и кувыркались на матах, мы прыгали, кто как может, через козла, ходили по бревну, лазали по стенке, взбирались к потолку по канату, висели на кольцах. Одним словом, испытывали на прочность все имеющиеся в наличии спортивные снаряды. Мы были похожи на группу мартышек, выпущенную из клетки на свободу.
Разве это можно сравнить с уроком физкультуры?... Когда рядом стоит учитель и тебе дозволено всё по регламенту, а за твоей спиной ещё толпа одноклассников, которым тоже хочется успеть всё попробовать… Это была настоящая свобода!
Умаявшись до пота и усталости, мы переходили в учительскую. Там многие учителя оставляли свои рабочие туфли, большинство из них были на каблуках. Мы одевали их и с хохотом ковыляли по полу. Потом рылись в классных журналах, доставали тетради по рисованию, брали карандаши и ставили в них оценки.
А потом вдруг кто-нибудь предлагал:
- А, давайте играть в прятки!
- Давайте! – отзывались все хором.
Сейчас даже трудно представить, как можно играть в прятки в таком большом трёхэтажном здании? Оказывается, можно. И мы это делали! Только игра уже больше напоминала игру в войну. А мы были похожи на десантников, которые проникали не только в подвал, но и на чердак.
Никогда не забуду случай, когда мы полезли прятаться на чердак. Нас было несколько человек. Кто был постарше, влезли по лестнице первыми, приподняли тяжёлую крышку и устремились вперёд. Я как самое слабое звено, отстала и оказалась в хвосте. В тот момент, когда ногами я ещё стояла на лестнице, а половина меня была уже на чердаке, тяжёлая деревянная крышка, с обеих сторон оббитая железом, вдруг не удержалась и рухнула на меня сверху… И я оказалась зажата как в тисках.
Если кто помнит по военным фильмам вой сирены при воздушной тревоге, тот сможет легко представить мой рёв. Надо понимать, что моя сестра и все остальные не могли его не услышать. Они неслись ко мне со всех ног как снизу, так и сверху.
Я держалась, как могла, но партизан из меня не получился. Все были в шоке от увиденного. Больше всех, конечно, переживала сестра, ведь я могла остаться и калекой, да и дома ей за меня влетело бы.
Но каким-то чудом всё обошлось, и я осталась цела. Не иначе как в рубашке родилась. Правда, со временем выяснилось, что незначительное искривление позвоночника у меня всё же имеется. Возможно, что сей случай этому виной. Так или иначе, но произошедшее послужило всем уроком, и лазить на чердак мы перестали.
Стали больше прятаться по классам. Не лишним будет сказать, что мы застали те времена, когда в классах у учителей был не стол, а кафедра, которая стояла возле окна. Вот в эти кафедры мы и любили забираться, когда играли в прятки.
Моя сестра рассказывала о том, что вытворяли у них мальчишки. Намачивалась тряпка, которой стирали мел с доски, и перед началом урока навешивалась на плафон молочного цвета. Плафон висел прямо над кафедрой. Проходило немного времени, тряпка высыхала и шлёпалась на кафедру, прямо на классный журнал перед самым носом учительницы. Что, естественно, вызывало в классе всеобщий хохот и гнев учителей.
Хотелось бы добавить, что в начальных классах среди своих сверстников я была самой маленькой, и на уроке физкультуры, когда все строились в одну шеренгу, стояла самой последней. Сохранилась очень прикольная фотография тех лет, где я стою рядом с моей подружкой Надей Беляевой. Это был четвёртый класс, нашу учительницу звали Елизаветой Алексеевной, мы были одеты в костюмы берёзок, ибо танцевали на празднике танец «Берёзка». Впечатление такое, будто меня привели из детского сада - рядом с высокой Надей я выглядела настоящей пигалицей (так, помнится, называли героиню Надежды Румянцевой из фильма «Девчата»).
