Третье отступление. Памяти брата Вали Осинского - 15

Следующее сохранившееся у мамы письмо было обращено ко мне ( С.О.)

12/III 1941г.

Дорогая Светочка, чертова ты душа!

Где у тебя совесть, что устроила такую жуткую молчанку - шутка ли, с каникул ни одного письма. Ну, ты-то, я знаю, жива будешь, так хоть бы о маме написала. Тут вообще какая-то ерунда. Я как только приехал в Ленинград, сразу ей написал и после еще писал. И теперь - здравствуйте! - получаю письмо от Туси, а после от тебя с проклятиями на мою голову, отчего маме не пишу. Не доходят, что ли, мои письма? Пришли мне еще раз, для верности, мамин адрес. Как будто он у меня точный. Да и ты тоже, померла, что ли? Я ходил с Севой Боровцовым из Публички, и строили мы с ним предположения, почему ты не пишешь. Один раз Сева догадался: "Она, наверное, замуж вышла". Я возразил: "Ну, тогда бы на свадьбу пригласила". Другой раз высказал предположение: "Вот ты ее, Осинский, напугал, что учиться трудно, она и стала зубрилкой". Я уж ломал-ломал голову и догадаться не мог. Так ты, давай, это брось и пиши регулярно. Живу я сейчас ничего, суровою студенческою жизнию. Что я рубль 70. получил, это так, да за что?! Это нас, трое ребят - Федька Алексеев, Сева и я пошли на ночную работу - снег счищать скребками с мостовой. Федька - парень сильный, работал легко, да и то напевал: "Скажи мне, скажи, каторжанин, за что в рудники ты попал". А нам с Севой пришлось туго, но, в общем, оба держались на высоте. Отработали 8 часов, и выяснилось, что жалование на брата приходится 1р. 80 к. Мы с горя засмеялись страшным смехом и пошли домой. После, правда, повысили нам до пятерки, но это все равно просто издевательство. Вот теперь зато почуял, что есть эксплуатация, Потом новое дело. Пошел я на кинофабрику Ленфильм (она от нас близко) и увидал объявление, что требуются для съемки стриженые мужчины. Пошли мы, те же трое, наниматься; принять приняли, но велели остричься. Федька свою шевелюру пожалел, а мы решили остричься. Так и сделали и ныне снимаемся в кино в роли раненых в госпитале. Режиссер у нас Эйсымонт, который ставил "Четвертый перископ". Картина - "Фронтовые подруги", про Финляндию. Играют в ней главные роли Зоя Федорова и Блинов, так что мы для них служим фоном. Вообще говоря, это не работа, а сплошной анекдот. 8 часов сидим мы на фабрике, или шатаемся без дела, или глядим, как снимаются Блинов и Федорова; а когда наступает наш черед, ложимся на койки, забинтованные, и лежим. А если перерыв нас на койках застает, я обычно засыпаю, потому что приходишь на съемку рано - в полдевятого. И перед самой новой съемкой Сева меня будит. Уже мечтаем мы с ним, как он у себя в городке, а я в Шуе будем потом смотреть картину и указывать ребятам: "Вот, глядите, это я лежу". Но в общем платят за это неплохо, так что пока еще горячки в учебе нет, можно поработать. И решили мы на выработанные деньги пойти в театр и кино, на "Маскарад", "Лес", "Бесприданницу" и "Большой вальс". Живем, в общем, не тужим. А все тоскливо. Хоть бы ты у нас в Ленинграде училась или Рем - то ли бы жизнь была!

За дружбу твою с Тусей страшно рад. Факт, что лучше Туси из девчат я до сих пор никого не встречал и не встречу - такой умной, и сердечной, и честной. Спрашиваешь ты насчет платы. От платы меня освободили после долгих мытарств, но обещали, что следующий взнос сдерут. Ладно, только бы весеннюю сессию прилично сдать, а там пусть хоть три шкуры дерут.

Светочка, что я тебя маленькой и глупой девочкой считаю, это неверно, я тебе обо всем напишу - да только ты-то мне пиши, а то все же посылать письма в пространство невесело.

Ну, крепко тебя целую и жду письма.

С братским приветом

Валя.

P.S. Будь ласкова, перешли письмо Дине и напиши мне ее адрес, а то я его потерял. Да напиши, что все же мне написала. Будь здорова.