Дневник (1881-1893) - 63

24 октября

Сегодня в "Русских Вед." явилось об'явление о выходе 1-й книжки журнала "Эпоха". Об'явление производит впечатление очень странное. Затеянный Златовратским и В. В. {В. В.— В. П. Воронцов (род. в 1847 г.) — писатель, экономист народнического направления. Писал под псевдонимом "В. В".} "народнический" журнал явился символом теперешнего жалкого и захудалого народничества. За несколько дней до выхода 1-й книжки Златовратский и В. В. заявили в газетах, что они выходят из журнала. Каронину {Каронин — псевдоним беллетриста-народника H. E. Петропавловского (1857—1892).} Златовратский писал, что издатель (некто Колачевский) пред'явил "новые условия", "почувствовав под ногами почву" и не пожелал играть роль безгласного мешка. Любопытно, конечно, была ли эта роль оговорена предварительно, или-же Златовратский не выяснил этих условий. Дескать: споемся, столкуемся, "по божески", по душе, по совести, какие тут уговоры между честными людьми. Если так (а это можно думать судя по письму Г—на) {Вероятно М. Я. Герценштейн, с которым В. Г. вел в этот период переписку о новой газете.}, то Колачевский может сказать, в свою очередь, что это ему предъявили новое условие и что отдавая свои деньги, он полагал, что и его "по божецки" и "по душе" припустят к делу, тем более, что, как оказывается, он большой охотник и сам писать статейки.

Все это можно было предвидеть. Когда в Москве три месяца назад я высказал сомнение в солидности этого предприятия, то мне сказал Щ—тьев {С. А. Щепотьев — экономист, сотрудник "Русск. Вед.", "Северн. Вестника" и др. газет и журналов.}, тоже "народник", что дескать, если-бы удалось выпустить две - три книжки, то и это был-бы успех. Народничество-бы высказалось. Удивительный сумбур. Каждая статья Златовратского будет помещена в любом журнале. В. В. наводнял статьями "Сев. Вестник" щедрой рукой. И ничего особенного не говорили. В. В. все повторял свои "судьбы капитализма", Златовратский радовался, что его сердце бьется, как и сердце мужика и приглашал "рыдать в народе" (интересный призыв) — и вот почему-то явилось мнение, что в новом журнале эта статья сойдет за некое новое вино. И для этого стоит предпринимать издание не имеющее шансов пойти далее двух-трех книжек. А что шансов не было,— это верно. Кружок сотрудников набран почти фиктивно. В 1-й книжке даже 3—й не появился и за все про все отдувались В. В. да еще П. Н. {П. Н. Николаев — народник экономист.} под разными соусами. Наконец,— цензура заведомо не допустила-бы этому изданию жить и 1/2 года {Журнал "Эпоха" в новом составе сотрудников выпустил только одну книжку (октябрь 1888 г.).}. И вот,— журнала еще никто не видал, а уже пришлось писать, что дескать мы из оного вышли. Pauvre diable Колачевский, для которого эти рассчеты на две-три книжки для торжества народнической идеи, наверное были "новым условием", которого он-то бедняга никак уж не ожидал,— вдобавок ко всему поплатился еще совершенно неожиданным образом. В Москве произошли аресты: Гольцев {В. А. Гольцев — известн, публицист, редактор журнала "Русск. Мысль" (1850—1906). См. о нем заметку В. Г. в. XXV т. наст. изд.}, Златовратский, П. Н. и много др. взяты, как я слышал. За что, про что,— Аллах ведает. Особенно народники. Удивительное, право, дело,— какая это близорукость. Человек приглашает "возвратиться в народ, что-бы рыдать" о том, что мы смели стремиться к образованию, к высшим вопросам; человек упреждает инстинктивно пресловутый циркуляр, который проводит те-же идеи — о вреде образования и стремления снизу к вершинам мысли и знания,— и его-же берут, как опасного агитатора. Что это за недоразумение. "Народничество" — какое страшное слово и какая безобидная сущность! Народничество в одном фланге (Южаков) {С. Н. Южаков (1849—1910) — писатель-экономист, сотрудник "Русского Богатства". См. о нем статью-некролог В. Г. в т. XXV наст. изд.} проповедует, что Россия есть "государство, построенное по мужицкому типу", что ей предстоит защищать народы, труд, рабочих всего мира против английского лендлорда и всесветного капитализма, представляемого Европой, и посему Россия должна укреплять свои позиции в Болгарии (частичное подчинение и других местах. В лице "Русского Богатства" {Еще под редакцией Оболенского (примеч. автора).} народничество вопиет о "непротивлении". В лице "Недели" (Каблицевской) шлет проклятия конституции и стоит за самодержавие. В лице В. Пругавина {В. С. Пругавин — земский статистик, сотрудник "Рус. Вед.", "Рус. Мысли", товарищ В. Г. по Петровской Академии.} выводит генезис государственного строя из общины, как из ячейки, а поелику община — гениальное произведение народного творчества, то и развившееся из оной государство — чуть не идеально... И эта невиннейшая вещь — являет некие опасности, и эта проповедь "смиреномудрия" — считается "зловредной". Ирония судьбы! {Далее, под датой 5 ноября следуют три страницы выписок из статей Гилярова-Платонова "Основные начала экономии" ("Русское Дело" 1888 г.). Вся запись впоследствии перечеркнута В. Г. карандашей и на полях сделана пометка: "Предполагал написать статью". Далее 10 листков дневника вырвано; на них очевидно находилось и недостающее начало следующей записи.}.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Но в том-то и дело, что не созерцание исчерпывает процесс, а процесс самого творчества даже несовместим с созерцанием: прежде всего — факты: мы видели труд у Пушкина: он черкал, отыскивал гармонию стиха, и нередко из отдаленных областей привлекал образы и ставил их в соотношение с главным {Против этого абзаца на полях рукою В. Г. написано: "Пушкин писал Жуковскому: Что в час написано, то в час и позабыто. И еще: Лишь то читается легко, что написано с трудом".}. Примеры вариантов.

Тоже и у Гоголя. Итак: Гоголь и Пушкин не художники и их работа не художественный процесс?

Нет, перед понятием о труде процесса и о созерцании опять таки математик и поэт совершенно равны: если бывает, что об'ект внимания сразу находит себе форму, сразу отливается в звучные строфы, в которых нельзя поправить ни одного слова,— то это ведь только бывает, а не необходимо, и притом бывает не у одних поэтов: на парижской выставке показывали мальчика еврея, который делал в уме и очень быстро математические задачи, в роде возвышения в квадрат трех и четырехзначных чисел, без промежуточных выкладок он давал сразу решение. Без сомнения и здесь мозг проделывал все промежуточные процессы, но они проходили с такой быстротой, что их не уловить вниманием. Также — у поэта: из находящегося в его запасе материала слов, образов, фраз, рифм и гармоний — воображение выхватывает чрезвычайно быстро то, что нужно, процесс ускользает от контроля — и только. Это один из случаев работы, случай более или менее редкий, но качественно не отличающийся от процесса более медленного, который поэтому от внимания не ускользает. Но последний род работы — общее правило, первый — более или менее редкое исключение. Первый только кажется нам беструдным и хотя порой может происходить отчетливее, но зато в сущности он истощает и изнашивает мозг быть может больше, чем более спокойная и медленная работа; второй исключает уже совсем и с полной очевидностью "беструдность" и всякие абсолюты полноты; в нем с очевидностью проявляется двойственный характер процесса: с одной стороны об'ект, имеющий бесчисленное множество свойств и соотношений, с другой суб'ект — с его формами восприятия (и воспроизведений), допускающими опять бесчисленное множество комбинаций...