С какого момента жизни пишут мемуары? Наверно с момента, когда что-то осталось в памяти ребёнка. Я начал с Иркутска, с пяти лет, но я же помню всё с трёх, когда мы жили ещё в Колодищах, под Минском, где служил отец, а это было в 1952-1953 годах. Значит, надо написать и об этом.
Поселили нас, как вновь прибывших, в бараке, где посередине был длинный коридор с окном в конце и много дверей направо и налево. Весь коридор был заставлен ящиками со шмотками, корзинками и прочим скарбом, и у многих дверей стояли тумбочки, ящики со стоящими на них керосинками, керогазами и примусами. В коридоре всегда пахло керосином и приготовленной едой.
Наша дверь находилась недалеко от входа, в торце барака, справа. Жили мы в комнате с одним окном. Стенки тонкие, и все, что делали соседи, было слышно. Сразу слева в комнате стоял кухонный стол, на котором мама готовила еду и где стояла электрическая плитка с открытой спиралью – на ней и варили. Керосинка с тремя фитилями тоже была, но ею пользовались реже, и она стояла в коридоре. Мама опасалась керосинки, потому что у соседки взорвался керогаз и у неё сгорели волосы и даже обгорело лицо. И хотя отец объяснял маме, что керосинка – не керогаз, она всё равно её опасалась. Туалет был на улице, но меня туда не пускали, и я "ходил" на горшок, потому что, как говорили, в солдатском туалете, а он был на территории части, недалеко, утонул ребёнок. Как он туда попал – непонятно, потому что воинскую часть по периметру ограждал высокий деревянный забор. Отец часто дежурил в части, и мы с мамой оставались одни.
У нас в клетке жила белочка, она грызла орешки и сухарики и бегала в колесе, которое находилось внутри. Однажды она прогрызла проволочную сетку и выбралась из клетки. Она начала носиться по занавескам, стенке и разбила много красивых статуэток из фарфора, которые отец привез из Германии – он там тоже служил. После этого белка забралась в вентиляцию и исчезла. Отец пытался достать её, надев кожаные перчатки, но она покусала ему руки и убежала.
Однажды летом мы с соседским мальчиком бегали по полю, рядом с домом, и я вдруг провалился под землю. Грунт, видно, подмыло, и получилась глубокая яма, покрытая сверху дёрном. Вот туда я и угодил. Дырка от меня в дёрне получилась маленькая, и я только орал, но выбраться не мог.
Друг оказался умным малым, побежал в барак и, плача, стал кричать: «Серёжа упал! Серёжа пропал!» Собралась толпа офицеров вместе с жёнами, и мальчик отвел их на поле, нашёл и показал место, где я исчез. Меня достали, причем одного офицера держали за ноги и только тогда он дотянулся до меня. Все удивлялись, как трёхлетний ребёнок запомнил место, хотя и травы-то было мало, следов не видно из-за засухи. Если бы не он, меня бы никогда не нашли! Я так "изорался" в этой яме со страху, осип и только икал, когда меня оттуда извлекли. Звали спасителя Мишкой. Он рядом со мной на фото.
В те годы мясо было в дефиците, поэтому многие в сараях держали свиней. Был и у нас кабанчик. Кормили его долго, и он вырос довольно большой. Но вот пришло время его «колоть».
Папа был не спец в этом деле и позвал двух солдат, которым уже приходилось это делать. Было страшно, когда они взяли нож и пошли в сарай. Я убежал и смотрел через окно. Папа держал снаружи дверь, а солдаты были внутри. Видно, кабан был сильный, и я видел, как папа от ударов в дверь отлетал от неё несколько раз. Почему он не мог закрыть на замок сарай? Наверно, от испуга... Солдаты вышли грязные и мокрые. Дальше я смотреть не мог.
Потом было много мяса и сала, которое солили, потому что холодильников тогда ещё не было, а много мяса и сала разобрали соседи по бараку. Голова от кабана с оскаленными зубами стояла на улице на пне для колки дров, но я боялся к ней подойти. Потом из нее сварили холодец, и мы его съели. Когда забивали кабанчика другие, мама покупала у них мясо. Осенью мы с отцом изредка ходили по грибы в новые лесопосадки. Там росли маслята. Других грибов я не знал. А может, их и не было.
Потом мы переехали в дом у леса, нам дали комнату на четвёртом этаже в трёхкомнатной квартире. В том доме уже была вода, туалет с водой и ванна с титаном на дровах! Мыться в ванне было очень здорово! Трещали дрова в титане, было тепло и можно было поплавать, но недолго, с полчаса, потому что мылись по очереди, а в квартире проживали семь человек!
Там жизнь стала ещё веселее. Ещё в одной комнате жила молодая пара, а в третьей двое офицеров-холостяков. Жили хорошо и дружно, часто по выходным и праздникам собирались гости, пили водку и вино и играли в лото и карты, и даже фокусы показывали.
Однажды, когда папы и мужа соседки не было дома, мама с соседкой начали обливать холостяков водой и залили весь коридор и кухню, а потом дружно всё убирали и смеялись. Заигрывали, наверно… Вот если б я налил на пол столько воды, меня бы обязательно наказали!
Рядом начинался лес, там хорошо было играть, строить из веток «штабы», а в большом дупле жил филин, который днём дремал, но, когда пытались подойти и посмотреть, он страшно таращил глаза и кричал: «У-х-х!», и мы сразу убегали.
Увидеть его можно было только с крыши сарая, но, когда мы залезали посмотреть толпой, потому что одному-то страшно, крыша под нами прогибалась и трещала, и нас оттуда сгоняли мамки, если были в тот момент на улице.
Помню солнечное затмение, когда стали жечь костры и "коптить стёкла" на костре, чтобы смотреть на солнце. Лучше всего коптилось на рубероиде, его тогда называли "толь". Он сильно коптил, когда горел. Помню, что было лето, тепло.
И вот солнышко стало прятаться. Вдруг стало совсем темно и страшно, даже залаяли собаки, а птицы перестали петь. Солнце совсем спряталось, видно было только кольцо вокруг него. Никто не плакал, но нам, детям, почему-то было страшно. Потом солнышко вышло, и как-то сразу стало радостно, что оно не совсем от нас скрылось.
Зима в тот год была снежная и намело большие сугробы. Мы копали ходы и играли в «войну», делали в снегу «штабы». Катались на санках в овраге, что был неподалеку, там были хорошие горки.
Летом, конечно, было веселее, хотя и игрушек особых не было. Как-то находили занятия и развлечения. Дети постарше играли в «цепи-кованы», «лапту», в «чику» на копейки (помните, у Валентина Распутина "Уроки французского"?), в «вышибалы», когда выбивали бегающих в кругу мячом, но нас, мелких, туда не брали, хотя нам и смотреть было интересно…
Конечно, самое интересное начиналось, когда у отца был отпуск и мы уезжали в гости к бабушкам в Воронеж или на Украину. И ехали мы на ПОЕЗДЕ, который тащил ПАРОВОЗ, от всего этого у меня сладко замирало и сильно билось сердце – в таком восторге я был от этого зрелища…
Свободное копирование
