Висло-Одерская операция - 13

Через несколько дней прибыли основные силы бригады, а с ними 2-я и 3-я роты нашего батальона. Прибыли они изрядно поредевшими, но их тут же бросили на помощь 17-й Гвардейской бригаде, которая расширяла плацдарм, пока не прибыли крупные резервы немцев.

    Командир батальона приказал мне явиться к начальнику штаба корпуса полковнику Корецкому. Когда я прибыл к нему, он осмотрел меня и сказал: «Вот что, Бессонов, ты, кажется, давно воюешь в бригаде. Козиенко тебя прислал по моей команде. Задача твоя охранять переправу, штаб корпуса, а также тушить пожары в городе. Занимай особняк напротив моего штаба и будь всегда на месте, под рукой. В особняк из других частей никого не пускай». Так я расположился со своим взводом и вторым взводом роты, но всего было не более 30 человек. А взводы Вьюнова и Гущенкова с командиром роты ушли с батальоном вперед.

    Особняк был богатый, чего там только не было! Продуктов тоже хватало, сами солдаты готовили еду. Бойцы целыми днями что-то готовили, жарили, гоняли чаи. К спиртному не прикладывались, разве что иногда употребляли слабое вино – в подвале дома все было. Спали мы на кроватях. У меня была широкая кровать, богатая постель, атласное одеяло. Я спал раздетым! Заменили нижнее белье на немецкое шелковое, старое выбросили. Все было бы хорошо, если бы Корецкий не поднимал нас на тушение пожаров и при налете авиации на переправу. А дома поджигали солдаты наших пехотных частей, прибывших на расширение плацдарма, в отместку за сожженные немцами дома в их родных краях, на территории Советского Союза. Нам тушить было нечем, придем, постоим около горевшего дома, пока не сгорит до конца. Поэтому наиболее эффективной мерой было направление патрулей для борьбы с поджигателями. Помогало, но не всегда. Иногда мы изображали, что тушим пожар, создавая видимость, чтобы не влетело от Корецкого. Надо сказать, что для взвода этот период был отдыхом. До этого мы прошли с боями по Польше не менее 600 км за 12–13 дней: с 12 по 25 января 1945 года.

    Мы теперь вступили на территорию Германии, и все здесь отличалось от виденного нами в Польше. Пошли асфальтированные шоссе, булыжные дороги вели в поля и к сараям и амбарам. Чистые, без единой хворостинки, сосновые леса, господские дворы и дома, мелкие придорожные поселки и фольварки с островерхими красными черепичными крышами. Но в городе – ни души. Население спешно эвакуировалось далеко за Одер, на запад, оставляя в домах все, в том числе скот и птицу. В Кебене при обследовании домов в поисках немецких солдат кто-то нашел двух древних старух, но больше никого не было.