Висло-Одерская операция - 12

С боями мы прошли всю Польшу. Иногда противником оказывалось упорное сопротивление, а порой наше появление в том или ином городке или селе для немцев было неожиданным. В одном населенном пункте было еще электрическое освещение и даже находился полицейский на перекрестке. Сначала он не понял, чьи танки идут, и только когда мы подошли ближе и он увидел, с кем имеет дело, то удрал со своего поста – как ветром сдуло. Я уже говорил, что немцы бегали очень быстро.

    Вспоминается и такой случай. Мы остановились после марша около отдельных домов, и в один из них бойцы решили зайти погреться. В доме было тихо, и света в нем не было. Только ребята, человек пять, вошли в дом, как вдруг раздались выстрелы. Бойцы выбежали из дома, один из них был легко ранен, кровь текла по лицу. Я стоял рядом с домом у танка, и бойцы мне сообщили, что произошло. Я приказал забросать дом гранатами, но затем мы передумали – можно было поразить и своих. Ворвавшись в дом, открыли огонь из автоматов и осветили его ручными фонариками. В доме мы обнаружили двух мужчин и женщину, поляков, и спросили у них, кто стрелял. Они ответили нам: «швабы», то есть немцы, и показали на чердак. На чердаке мы нашли двух немцев, которые были убиты в перестрелке. Поляки сообщили, что один подполковник, а второй капитан. Подполковник был комендантом городка, а капитан его помощником. Поляки заявили мне, что они побоялись нас предупредить, так как немцы им пригрозили расстрелом. Солдаты остались в доме, а я покинул дом и разбираться с ними не стал, тем более что поступила команда «по машинам», и мы снова двинулись вперед, на запад.

    Вообще, действия нашего батальона и бригады в глубоком тылу немцев зимой 1945 года оказались удачными в боевом отношении. Не знаю, как в других ротах, но наша рота больших потерь не несла. Бригада на танках поддерживала высокий темп, в результате мы оторвались от наших общевойсковых частей на значительное расстояние. Из-за этого создавались определенные трудности – в частности, усложнялось снабжение танков топливом и боеприпасами.

    К реке Одер мы подошли 23 или 24 января 1945 года, причем подошла только наша рота и командир батальона со своими заместителями. Другие роты батальона, а также 2-й и 3-й батальоны бригады вели бои с подошедшими резервами противника. К этому времени Одер с тяжелыми боями уже форсировали другие бригады нашего корпуса – 17-я Гвардейская механизированная бригада и часть 16-й Гвардейской мехбригады. Через Одер мы переправились относительно благополучно, на каком-то малогрузном паромчике, хотя и под бомбежкой, – наконец появилась авиация противника. На той стороне немцы еще оказывали сопротивление, и рота, атаковав опорный пункт совместно с подразделениями 17-й Гвардейской мехбригады, сумела отбросить немцев. Между прочим, на переправе уже находился командующий нашей 4-й танковой армией генерал Лелюшенко, и это лишь на второй день после форсирования Одера подразделениями 17-й Гвардейской мехбригады!

    Немецкий город Кебен был взят нами и ротой другой бригады. Выйдя на его западную окраину, мы остановились. Почему-то с нами оказался и командир батальона Козиенко. Он получал указания на наступление сначала от командира 17-й Гвардейской мехбригады, а через несколько дней от начальника штаба 6-го Гвардейского мехкорпуса полковника Корецкого. Наша рота охраняла переправу и другие опасные направления. В городе Кебен мы привели себя в порядок, даже подстриглись у санинструктора (наголо на фронте солдат не стригли), кое-как отмылись, в основном до пояса. Жалко, что немецкие самолеты нет-нет да побеспокоят, а так почти курорт, даже кухня наша появилась. Отдыхали душой и телом и даже спали в тепле.