Воспоминания Елены Робинсон - 21

Во время кукольной игры Бела брала с кровати отца подушку, вышитую крестиком, и раскладывала на ней детей-кукол. И тогда меня поражала не столько игра, сколько яркая, вышитая крестиком подушка. Подушку вышивал сам профессор. Я представляла Ученого за вышивкой и удивлялась…

У нас с Белой были необычные имена. Кто их выдумал, я не знаю, но в глубине души всегда подозревала Екатерину Михайловну. Белу звали Бреген или Брегенша, а меня Ашухом. Имя Бреген мне казалось выразительным, многозначным, а мое, Ашухом – безликим. Позже, когда мы с Белой немного подросли и познакомились с картинами Брейгеля, мне открылась тайна этого имени. Бела рисовала прекрасно и ее рисунки отдаленно напоминали брейгелевских героев. Это заоблачное сходство побудило Екатерину Михайловну назвать Белу Брегиным. Мое имя осталось без расшифровки.

Ярко запомнившейся нашей игрой были «четыре папиных ноги». Это происходило в нашей квартире на Среднем. Наши папы, Левон Арсенович и Василий Николаевич, сидели за двухметровым письменным столом, перед ними лежали рукописи и цветные географические карты. Они увлеченно, с жаром говорили о геологии. Мы собирали игрушки, кукол, тряпки, и подушки и через четыре ноги ученых мужей, между тумбами письменного стола, затеяли игру. Ноги отцов изображали колонны перед входом в дом. В нашем уютном темном жилище было загадочно и весело. Играя в куклы, копируя окружающий мир, мы одновременно улавливали непонятные слова, доносившиеся сверху, с «первого этажа»: палеозой, мезозой, карбон, юра и многие другие. Их мы, смеясь, повторяли, манипулируя в игре с куклами.

Но вот наступало лето, и мы уезжали в Москву, а Белочку увозили в Геленджик. Для наших отцов начинался полевой сезон – последнее геологическое лето 1940 года.