Второй раз я побывала в пионерском лагере после 6 класса, уже довольно взрослой девочкой. На этот раз мама достала мне путёвку по блату в лагерь от какого-то пищевого предприятия. Говорили, что в этом лагере очень хорошо кормят.
И вот к началу второго потока на автобусе нас повезли в лагерь, который был расположен под Воронежем недалеко от станции «Дубовка».
В лагере нас встречали торжественно с духовым оркестром. Территория лагеря была намного меньше, чем в «Орлёноке», очень уютная. Деревянные корпуса, небольшая детская площадка с качелями-лодками. Жаль только, что не было моих любимых гигантских шагов. Первым делом, вновь прибывших детей взвешивали, чтобы в конце потока определить прибавку в весе каждого пионера.
Мне очень нравился распорядок дня этого лагеря. Никаких зарядок, линеек. Никакими мероприятиями детей не обременяли. Мы просто отдыхали. Кормили нас действительно очень хорошо и вкусно. Столовая в лагере занимала почётное центральное место. Гигантские шаги мне заменял настольный теннис, в который я могла играть часами. Желающих постукать в теннис было довольно много. По правилам, если ты проиграла партию, то должна уступить место у теннисного стола другому игроку. Я вылетала очень редко. Очень нравилось играть по парам. Моим партнёром по игре был блондин, практически белый Вовка Енин, по прозвищу «Ешка-седой». На противоположном конце стола играла моя подружка по лагерю девочка Софа. В паре с ней играл совершенно рыжий, просто огненный мальчик Саша.
За теннисом мы и сдружились. Я с Вовкой, Софа с Сашкой. Вечерами ходили на танцевальную площадку, и как могли, танцевали. Во время «мёртвого часа», то есть послеобеденного сна, мы с Софой не спали. Потихоньку выбирались из корпуса, за которым находился лагерный забор и через дырку в заборе проникали за территорию лагеря. За забором нас уже ждали наши приятели «седой» и «рыжий». Углубившись метров на 50 в лес, садились и резались в карты. Чувствовали себя героями, потому что за такие проступки полагалось отчисление из лагеря. К концу «мёртвого часа» мы были на месте, в своих кроватях.
Вовку Енина в лагере выбрали горнистом. Утром он трубил «Вставай, вставай, постели заправляй». В обед – «Бери ложку, бери хлеб и садись за обед».
Утром, протрубив пару раз побудку, он приходил к нашему корпусу, и засунув свой горн в форточку оглушительно будил нас звуками горна. Девчонки окончательно просыпались и кричали: «Нинка! Убери своего Ешку!».
Так незаметно промелькнул второй лагерный поток. Последние танцы. Прощальный костёр.
На следующий день все пионеры разъезжались домой. Наша четвёрка договорилась встретиться в городе в ближайшее воскресенье в 12 часов на площади у памятника Ленину.
И вот этот день настал. Ровно в 12 мы с Софой стояли у памятника. Через некоторое время подошли наши мальчишки.
Что-то в городских условиях мы все как-то застеснялись, не знали о чём говорить. И тут Вовка сказал - «Давайте поедем опять в наш лагерь. Погуляем, сходим на речку». Мы, не колеблясь, согласились. Дома меня воспитывали строго, но я подумала, что часа через три мы вернёмся. Поехали на вокзал, откуда до «Дубовки» каждый час ходили пригородные поезда. Электричек в те годы ещё не было. Поскольку денег у нас не было, поехали «зайцами» и стояли всю поездку в тамбуре.
Через 20 минут приехали на место и сразу же почувствовали себя вольготно. Свобода! Прекрасная природа: сосны, дубы, берёзы. Погода замечательная. Вприпрыжку побежали к нашему «Пищевику». Конечно, знакомых пионеров в лагере мы не встретили, но в столовой работали всё те же поварихи. Они сразу узнали наших ярких мальчиков: «Ой – рыжий! Ой – седой! Деточки, наверное, голодные. Нате вам котлетки с хлебушком». Котлеты были очень большие и вкусные. Мы были голодны и быстренько их умяли, запив компотом.
Послонявшись по лагерю и поиграв в теннис, пошли на речку. Мальчишки искупались, а мы побродили по воде, посидели на берегу.
Однако, пора было возвращаться в город, часов ни у кого не было, сколько времени мы не знали. Забравшись в последний вагон поезда, остались стоять в тамбуре, наблюдая в окно за убегающими вдаль рельсами, деревьями.
В Воронеже у вокзала сели на трамвай и доехали до остановки, рядом с которой жила Софа. Вышли и увидели наших встревоженных мам. Моя плакала, Софьина надавала ей пощёчин. Оказывается, уже было 8 часов вечера, а мы ушли из дома в 11, немудрено, что мамы переволновались.
Наши мальчишки вышли вместе с нами на остановке и, увидев наших мам, бесследно растворились в толпе людей. Я их никогда и нигде больше не видела, как, впрочем, и Софу. Но этот лагерь я всегда вспоминаю с теплом.
