1853 - 71

Пятница, 30 окт<ября>.

Главнейшим событием этого дня было представление "Федры". Я ехал, не ожидая многого, но не ожидая и чего-нибудь скверного. Съезд был так велик, что кареты тянулись до самого дома Крыловой, в ложах сидели рожи, в креслах изобилие хлыщей, а рядом со мной Арапетов, еще более противный, чем когда-либо. Видел Некрасова, Гаевского (Н. С.), Краевского, Мухортова, Милютина, Греча, Ольхина. Пришел я, когда два какие-то хама в хитонах стояли на сцене и излагали начало пиесы. Наконец, при громе рукоплесканий, окруженная женщинами противного вида, явилась знаменитая Рашель в плюшевом пеплуме и газовой тунике, с короной на голове и каким-то всевидящем оком на шее. Она хороша,-- но красота ее не шевелит сердца, стройна, с тонкими чертами лица, отличными руками, глазами и бровями, впрочем брови, от привычки хмуриться, лежат как-то странно. Роль свою она начала глупыми и неестественными завываниями, но скоро расходилась и была точно хороша. В любовных сценах она походила на женщину, одержимую бешенством матки. Меня трудно потрясти, и я не потрясался, но публика потрясалась и была права. Восхищенный Арапетов глядел на меня злобно, а я на него с презрительной холодностью. Entourage Рашели плох, но не так худ, как я думал. Тезей, за что-то нелюбимый публикою, не хуже других. Одна Арисия -- стерьва, каких мало. Я уехал после Тераменова рассказа. Ужинал у брата.

Поутру были Вревская, Стремоуховы и М. Н. Корсакова. Я гулял немного и заходил к мисс Мэри. Обедал дома и спал днем, отчего ночь провел плохо.