1853 - 43

Пятница, 18 сент<ября>.

Вчерашний день был еще сквернее вторника и среды,-- перо вываливалось из рук от холода, оттого я и не работал,-- мысли не было в голове; на дворе стояла чистейшая осень, с дождем и сильным ветром. Флигель и дом законопачивали, отчего возник стук. Против обыкновения, я до обеда перебрался в залу, там прочел довольно жиденькую биографию Попа, несколько его эклог и первую песнь знаменитой "Rape of the Lock" {"Похищение локона" (англ.).}. И перед этим поэтом мог благоговеть Байрон! Правда, в лучших своих местах Pope est un Voltaire condense {Поп -- сгущенный Вольтер (франц.).}, но самая роль Вольтера в поэзии еще весьма не велика! Бесспорно, как версификатор и реформатор стихотворного языка, Поп стоит уважения англичан, да мы-то не англичане. По началу судя, "Rape of the Lock" чистое ребячество, не знаю, что будет далее, но вчера я бросил поэму с зевотою и обратился к Смоллеттову "Sir Lancelot", который тоже меня не очень занял. Вообще, эти дни для меня главными делами были обед и сон, ужин и сон. Эти дни я прозябал, как говорит Ренненкампф, но это прозябание полезно здоровью, и я молчу.

Однако, чтоб кончить прозябательную жизнь, я с нетерпением жду Маслова и поездки в город; если он не явится сегодня же, то пошлю к нему запрос. Гаевский пишет, что Григорович в Петербурге и на днях выезжает, но для Гр<игоровича> на днях -- значит через месяц, если не более. По утрам и после работы у меня болит голова,-- может быть, от сна, может быть, от воздержания, но вернее, что от простуды, ибо ветер постоянно дует изо всех щелок.

Сегодни на дворе тихо, идет мелкий дождь вроде тумана, что обещает хорошую погоду.