Путевой дневник 1906 года - 38

26 августа. Проснулись мы поздно. Уже солнце было достаточно высоко. Гостеприимный хозяин пригласил нас ужинать. Завтрак был обильный и превосходно приготовленный. Подзакусив, мы тронулись в путь. Река стеснена здесь горным отрогом, идет очень бурливо. Долина, суженная до ширины реки, поэтому затопляется постоянно водой. Река очень бурлива и широка. На пути нам попалась малина, которая, надо отдать справедливость, очень безвкусна. Дошли до фанзы... Теперь предстояло расспросить и узнать, дома ли находится старик таза {Тазы -- название небольшой этнической группы. В прошлом их предки происходили от смешанных браков нанайских, орочонских, удэгейских и солонских женщин с маньчжурами и китайскими отходниками или беглыми ссыльными. Позднее в их среду вошла группа китайских бедняков. Тазы до революции жили в ужасных бытовых условиях. Чаще всего они были закабалены китайскими богачами, торговцами и влачили жалкое существование. Южная часть тазов занималась огородничеством и даже земледелием. Но так как собственных наделов земли до 1910 года они не имели, то вынуждены были арендовать ее у более зажиточных соседей. В их общественной и бытовой жизни сохранялись пережитки первобытно-общинного строя, имелись элементы классовых отношений. Этот период их жизни хорошо описан В. К. Арсеньевым, который лично наблюдал их жизнь.}, который может мне рассказать кое-что по истории Уссурийского края. Он оказался дома, и потому мы перебрались в его фанзу, где и заночевали. Большая семья орочона, состоящая из нескольких сыновей (все охотники), нескольких дочерей с детьми (внуками), была очень бедна. Старик орочон имел круглое, покрытое рябью лицо с сильно выдающимися скулами, был высокого роста, очень худой и больной. Взрослые сыновья его были очень угрюмые, молчаливые. Тайга наложила свой отпечаток. Притесняемые китайцами, без средств к жизни, добываемых с большим трудом год от году меньше и меньше, они совершенно исчезают с лица земли. Видно, что был другой народ, что-то особенное есть в выражении лица, отличающее их от китайцев. Одежда, домашняя утварь таза всегда укажет на подробность, отличающую его от манзы. Старший таза мне рассказал, что, когда он был еще маленьким, манзы здесь были в очень ограниченном количестве, тогда же здесь появились русские на своих пароходах. Женщины, особенно запуганные, еще угрюмее, неприветливее и молчаливее своих мужей. Много трудов мне надо было приложить, чтобы заставить их разговориться и сообщить подробности бывшей прежней их жизни. Старик мало помнил и за справками постоянно обращался к своей супружнице, женщине очень умной, но подозрительной. Эта последняя сперва говорила, как бы прося, что не надо говорить, что нехорошо будет, что эти расспросы не к добру и т.д. И только тогда она смилостивилась, когда я обещал помочь лекарствами больному ногой старику. Сперва с большой неохотой, с большим трудом слово за слово я узнавал то, что мне было необходимо, но потом она разошлась и стала сама рассказывать, тут взялся еще помогать и ее сын. Старик или его сын говорили, а она, лежа на полу фанзы, на шкуре изюбра, курила опий и постоянно поправляла то одного, то другого.

 Время близилось уже к полночи, а я все сидел и записывал. Они совершенно забыли свой язык и только некоторые слова еще помнили немного. Мне удалось записать эти слова, чтобы потом сравнить их с наречием орочей и гольдов. Наконец, видя, что они хотят уже спать, я прекратил свою работу, ибо и сам чувствовал сильную усталость, и потому пошел к костру. Там я еще посидел около получаса. Тазка сварила мне кукурузу, и я поел ее вдоволь, всласть напился чаю и пошел спать.

 Ночь была очень прохладная. Собака лежала, свернувшись под одеялом, и грела мне ноги. Скоро я заснул сном человека, заслужившего свой отдых.