Путевой дневник 1906 года - 27

 15 августа. Я думал, что еще только светает, но день оказался сырым. Меня разбудил голос кого-то из ребят, приглашая вставать, потому что накрапывает дождь. Действительно, тотчас же по полотнищам палатки забарабанили крупные капли воды, падающие с листьев и веток дерева. Наскоро одевшись и закусив сухарем, мы спешно тронулись в путь. Дождь усиливался. Трава и деревья были мокрые. Дождь в лесу -- это двойной дождь. Вместо планшетки я взял с собой только одну записную книжку и буссоль. Приходилось работать украдкой под защитой веток кедра или ели. Дорога по-прежнему шла, придерживаясь реки. Ни гор, ни ширины долины, ничего, кроме леса, не было видно. Река очень быстрая и шумная. Очевидно, падение тальвега долины было значительное. Вначале абсолютная высота на биваке по указанию барометра-анероида определилась в 320 метров. Около 9 часов мы дошли до старого своего бивака в большом балагане близ большого поля с болотом. Идущие впереди отряда сильно вымокли и озябли, грелись теперь у костра. Дождь начал переставать, но явилось опасение, что если он будет сильно идти дня два подряд, то река Лифудзин опять выйдет из берегов и переправа через нее станет невозможной. Тогда мы должны будем застрять в горах. Надо было торопиться достигнуть заблаговременно перевала, а потому мы пошли дальше. Комары были особенно назойливы и не давали работать. Но оказалось, что дождь нас напугал зря. Часов в 10 погода стала разгуливаться, и, когда мы дошли до второй небольшой поляны, выглянуло солнце.

 Здесь мы решили отдохнуть и пообедать. Горы, окаймляющие эту долину с левой руки, были утесистые и скалистые, кристаллического <...> происхождения. Часов в 12 пошли дальше. Так как у меня не было под рукою препаратов мышьяковистого мыла, а время было уже конец лета, то я решил употребить эти последние дни сбору коллекции по энтомологии. Меня поражало особенное количество шмелей и земляных пчел в этой местности, все зонтичные цветы были положительно ими усеяны <...> Часов около 2-х погода совершенно разгулялась, выглянуло солнце и стало парить.

 Недалеко от перевала, верстах в 5, начинается большое выгоревшее болото. Какой-то особенный характер и вид имеют высокие сухие чахлые кедры и ели, растущие на болоте. Они не остроконечны, а как-то разветвляются на вершине, внизу совершенно сухие, вверху еще сохранили свою зеленую крону, уже одетую седыми мхами. Ничего нет грустнее, печальнее болотистого места, поросшего таким лесом, да еще вдобавок валеженного. Тут уже не видно ни зверей, ни птиц, -- казалось, все бежало из этой молчаливой пустыни давным-давно.

 В 4 часа здесь отряд расположился на бивак. Запасы все вышли. Надежда на завтрашний день, хороший обед в фанзе, надежда на отдых по ту сторону Сихотэ-Алиня подбодрила всех, и все мирились со своим положением.