Чтобы сразу проникнуться монастырским духом, мы просили разбудить нас в половине третьего утра к ранней обедне. Было время белых ночей и когда мы вышли из гостиницы, нас охватила непередаваемо чарующая свежесть солнечного утра. В большом соборе было две церкви: верхняя и нижняя. Во время нашего пребыванья в верхней церкви шел ремонт и все богослужения совершались в нижней. В правой ее половине стояли раки с мощами св. Сергия и Германа.
В церкви царил полумрак и кротко мерцали свечи перед образами. Потом мы узнали, что все иконы, некоторые тонкой работы, были написаны монахами, громадное большинство которых были крестьянского происхождения. В церкви строгими рядами стояли монахи в своих черных одеяниях. Меня поразило пение, несшееся с клироса: на Валааме пели по старому уставу. Мы, кажется, были единственными мирянами, присутствовавшими на этом раннем богослужении и полностью погрузились в монашеское моление.
Присутствие на этой утрени было самым лучшим вступлением в наше почти двухнедельное пребывание на Валааме, создав нам нужное настроение и настроив наши мысли на правильный лад.
Хотя для посещения скитов и красивых уголков Валаама можно было пользоваться как лошадьми, так и моторными лодками, мы решили исходить Валаам, во-первых, чтобы основательно с ним ознакомиться, и во-вторых, чтобы наше настроение не нарушалось присутствием иностранных туристов, которые не отличались тактичностью к православным святыням, что я иллюстрирую ниже одним инцидентом.
Трудно себе представить более величественноживописную местность чем та, которую выбрали основатели монастыря, Сергий и Герман Валаамские. Скалистые берега Ладоги, местами обрывавшиеся отвесной стеной, местами окаймлявшие озеро песочными откосами, поросли густым смешанным лесом со строевыми соснами, гигантскими елями и стройными березами. Эти леса были богаты всевозможными цветами и особенно ландышами, которые как раз цвели и наполняли их своим дивным благоуханием. Нас поразил их размер: они были больше продаваемых в цветочных магазинах ландышей.
Местами лес был вырублен монахами для разведения лугов и полей. Они также прорыли довольно широкий канал для соединения скитов. Эти скиты, каждый со своей церковью, преимущественно стиля новгородских и псковских церквей, с толстыми выбеленными стенами и столбами-боченками, подпиравшими входной навес, красиво ютились в лесных просеках. Все церковки поражали своей росписью и резными царскими вратами из кипариса. Это гармоничное слияние красоты природы с красотой изделий рук человеческих свидетельствовало о том, как высоко были настроены души здешних отшельников, как красота мира Божия пробуждала в этих простых людях стремление самим прославить Бога творением рук своих.
Особенно запомнился Смоленский скит и это благодаря своему отшельнику о. Ефрему, о котором мы много слышали и у которого решили говеть.
Церковь Смоленского скита была воздвигнута Великим Князем Николаем Николаевичем, как подношение своему духовнику о. Ефрему. Она как снаружи, так и внутри блистала белизной и была убрана прекрасными иконами. При первом ее посещении, я заметила в ней букеты сирени у панихидницы и в алтаре, и это побудило меня нарвать большой букет ландышей, когда мы шли на исповедь.
Свободное копирование
