Благодаря хлопотам доброго Песу, я получила место корреспондентки английского и немецкого языков на Бьернеборгском Механическом Заводе, а моя мать устроилась пианисткой в единственном кинематографе с нумерованными местами. Немые фильмы шли под аккомпанемент музыкального трио и, кроме того, моя мать играла соло в антрактах. Для бьернеборгской публики ее хорошая игра казалась виртуозной и Стенбакка говорили нам, что многие ходят по два, по три раза на тот же фильм, специально чтобы ее послушать.
После того, как мы получили комнаты с отдельным входом, у нас стал ежедневно бывать А. Ю. Юрисон.
Он был очень умным человеком, тонким поэтом и интересным собеседником, но в нем чувствовалась какая-то надломленность. Он производил впечатление человека, сошедшего с рельс налаженной жизни и растерявшегося, и эту растерянность он старался скрыть иронией, приправленной цинизмом. В душе презирая представителей провинциальной финляндской буржуазии, с которыми он часами сражался на биллиарде в единственной гостинице «Оттава», он с каким-то садизмом разыгрывал при них роль приживальщика, чтобы они его угощали спиртными напитками, которые неимоверно дорого стоили при продаже из-под полы, так как в двадцатых годах продажа алкоголя была запрещена.
С нашего разрешения, он привел к нам еще двух русских эмигрантов, очутившихся в Бьернеборге: военного чиновника Рогова и купеческого сынка Овчаренко. Оба они нанимались на какие угодно физические работы, но ни тому, ни другому не удавалось устроиться на постоянное место. Поэтому временами им приходилось очень туго и, хотя они оба не подходили нам ни по воспитанию, ни по образованию, нельзя было их не принимать, так как иногда чай с бутербродами, которыми мы их угощали по вечерам, были их главным питанием.
Свободное копирование
