Но, к слову сказать, Шилка погрозила нам ещё раз, и очень серьёзно. В это же лето тонул Володя и был спасён в таком состоянии, что его с трудом откачали.
А всё началось с пустяка. Меня, возвращавшуюся из краткосрочной поездки в Читу, на станции Карымской должен был встретить муж с машиной. Саша и Володя напросились съездить с ним. Но чем-то провинившегося в этот день Володю отец счел должным наказать отказом, и взял с собой только Сашу. Обиженный Володя решил, что всё равно меня встретит, отправившись пешком. Дойдёт до посадки на плашкоут, переправится на нём на другой берег, там спросит, где дорога на Карымскую, и если даже не дойдёт до станции, то в пути встретит этот «виллис». О своей затее даже бабушке не сказал.
Плашкоута пришлось ждать долго. День был жаркий. Решил тут же поблизости искупаться. Место ему незнакомое, но опасности он не предвидел. Поплавать в охотку ему не пришлось – попал в водоворот и стал тонуть. Его туда буквально затянуло. Это всё уже на другой день мы узнали от Володи. Он стал тонуть или уже утонул когда спас его, как потом рассказывал Володя и один из очевидцев, какой-то паренёк лет 16-17 в серых брюках и красной майке. Вот всё, что знали о спасителе. Был он жителем Сретенска или одним из пассажиров плашкоута – тоже никто не знал. Все на берегу, принимавшие участие, занялись оживлением ребёнка, Когда Володя пришел в себя и на расспросы рассказал, как и почему оказался там, то ему строго запретили продолжать путь. Сказали, что на плашкоут его всё равно не возьмут. Потихоньку, полегоньку добрался он до дома. Бабушке ничего не сказал, а она, занятая приготовлением к встрече, не заметила в нём перемен и только пожурила за долгое отсутствие.
Когда наш «виллис» подъехал к дому, Володя встретил нас. Разумеется, мы с ним обрадовались друг другу. Но меня поразила перемена в его лице. Осунувшийся, глаза какие-то запавшие. Я – к маме:: «Володя что – болел? Почему он так плохо выглядит?» А мама: «Ну, что ты выдумываешь! Никто у нас за это время не болел. Ребёнок как ребёнок. Может быть, набегался больше меры.»
В этот день никто из нас о происшествии не знал. На следующий день кто-то из служащих штаба, оказавшийся накануне свидетелем происшествия, поведал о нём Семену. Помню, Семен прибежал домой, очень встревоженный этим сообщением. И только тогда Володя рассказал о своём путешествии и о том, что из него вышло. А о спасителе нам так и не удалось узнать.
Много дней спустя, когда мы уже вспоминать об этом спокойнее, Семён, рассказывая об этих двух счастливо закончившихся случаях в небольшой компании, завершил свой рассказ словами: Видно, мою фамилию Шилка – спасибо ей – не принимает...
Раз уже я отвлеклась на тему о Шилке, то скажу ещё, что эта река, между прочим, была самым главным местом притяжения и зимой, и летом. Зимой - в основном санки, лыжи, катанья. А летом – рыбалка – доступная лёгкая и увлекательная. Лёгкая потому, что не требовала каких-либо затратных приспособлений и каких-то усилий. Ловили «на банку» или «на сито». Ёмкость прочно покрывали сверху марлей с небольшой входной дырой в центре внутрь бросали приманку – скорлупу от яиц, хлебные корки и пр. – и, закрепив посудину между камнями, оставляли в покое на какое-то время, используемое для других развлечений – игр, плаванья и пр. чуть вдали от поставленных банок. Вода в Шилке прозрачная, на мелководье видно и каменистое дно реки, и пескарей доверчивых, что так легко попадают в ловушку. Туда – легко. А оттуда – не очень то, а точнее – совсем редко, ещё точнее – никогда. Улов всегда вызывал восторг неудержимый. Но иногда приносили домой полное сито пескарей.
Свободное копирование
