В Доме пионеров занятия тем временем продолжались, и мы с некоторым страхом ждали экзаменов. На лето готовился шлюпочный поход по каналу Москва-Волга, причем тем, кто сдаст все предметы на "отлично" пообещали место рулевых на флагманском катере "Комсомол". В июне наша флотилия отошла от шлюпочной базы Дома пионеров, располагавшейся рядом с водным стадионом "Динамо" и взяла курс на норд. Волновался я очень: в моих руках был штурвал "Комсомольца". Мы медленно прошли мимо Северного речного вокзала и вошли в канал. Поход был организован как следует, даже "Московский комсомолец" помещал о нем короткие материалы и фотоснимки. На одном из них я узнал себя. Меня сфотографировали с учебной (но ведь этого почти никто не знал!) винтовкой, стоящим в бескозырке и бушлате на баке нашего катера. Надо ли говорить, как я был горд и счастлив!
К этому времени прошло более трех месяцев с тех пор, как закончилась война с белофиннами. Мир, после тяжелейших боев на Карельском перешейке, был заключен не с правительством О.Куусинена (о нем как-то постепенно перестали и говорить), а с буржуазным правительством Финляндии. К нам перешел Карельский перешеек с Выборгом и бывшей раньше финской частью Ладожского озера с побережьем, на севере нашими стали часть полуостровов Рыбачий и Средний. Кроме того, мы взяли в аренду полуостров Ханко в Финском заливе. Конечно, это была победа. Но не совсем: ведь буржуазное правительство-то оставалось! Объяснение этому факту нашлось не в реальной оценке действительности, а в чисто идеологической области: буржуям удалось оболванить свой народ и воспитать или привить ненависть к нам, большевикам. Интересно, за время этой войны исчез значок "Ворошиловский стрелок". И это было неизбежным: если финн хорошо стрелял, его же не назовешь ворошиловским стрелком, он снайпер. С другой стороны, если мы несли значительные потери от финских снайперов, а они от наших не очень, то к чему нам ворошиловские стрелки, нам нужны просто снайперы. Впрочем, дело было не столько в значке, сколько в самом "первом маршале". На посту наркома обороны его в мае 1940 года заменил предварительно награжденный Золотой Звездой и получивший звание маршала С.К.Тимошенко. Для себя я тогда заметил, что именно после финской кампании (ее и так называли) в Красной Армии ушли в небытие шлемы-буденовки и появились шапки-ушанки. Тогда же начали появляться пистолеты-пулеметы, впоследствии получившие название автоматов. И, наконец, появилась новая союзная республика, Карело-Финская.
Но вернемся к шлюпочному походу. Ушли мы не очень далеко, всего до Клязьминского водохранилища, так как двое ребят заболели расстройством желудка. Их отправили по домам, а поход, на всякий случай, приостановили. Мы на чем свет стоит ругали заболевших и успокоились только после того, как нам сообщили потрясающую новость: несколько дней мы проведем вместе с испанскими детьми; они жили в то лето на берегу водохранилища. Это были радостные дни: одно дело читать про Испанию или даже смотреть в кино, другое видеть настоящих живых испанцев! Мы быстро перезнакомились, вместе стали гулять и собирали цветы по окрестным полям, пели песни. Тут в ход пошли и "Интернационал", и "Красное знамя", и "Идут стальные колонны". Мы пели по-русски, а они по-испански, так как еще не очень успели освоить русский. Никто нас специально не знакомил, кто кому приглянулся или просто оказался рядом протягивали друг другу руку и называли себя. Моими соседями оказались Педро и Аврора. В столовой мы обедали в разные смены, а вечером опять собирались все вместе, теперь у костра (настоящего!) и опять пели песни. Там же я познакомился и с Юлием Грамши, хорошо говорившем по-русски. Оказалось, что он итальянец и живет постоянно в Москве с мамой, а не как испанцы в детском доме. Отец Юлия, один из основателей компартии Италии, в 1937 году умер в фашистской тюрьме в Риме. Юлий позднее, уже в Москве, познакомил меня со своим братом Делио, с которым -- кто бы мог тогда подумать -- судьба неоднократно сведет меня на будущих дорогах флотской службы.
Свободное копирование
