Узнав, что в районном Доме пионеров у нас на Полянке военно-морского кружка нет, я подался в городской, который тогда находился в переулке Стопани, дом № 6. Сравнительно незадолго перед описываемыми событиями московские газеты и радио много и восторженно писали и говорили о новом Дворце пионеров. Его открытие 29 июня 1936 года было очередным проявлением заботы Партии и Правительства и лично товарища Сталина о нашем счастливом детстве. (Я пишу это словами того времени, и они звучат сейчас почти как насмешка, но... тогда в них никакого подтекста не было, они были однозначны).
Дом, а точнее Дворец пионеров и октябрят занимал старинную бывшую городскую усадьбу. В главном корпусе, классическом особняке с лепниной, расписными потолками, удивительным паркетом и лестницей, и, главное, с достаточно вместительным театральным залом, помещались гуманитарные студии и кружки. Там же были библиотека и читальня. Отдельный корпус слева от входных ворот занимали технические лаборатории, справа находились небольшие вольеры с животными, в глубине территории — довольно густой сад и цветочные клумбы, там было царство юннатов.
Никаких справок для поступления не требовалось, надо было просто показать школьный билет, если, конечно, есть места. В военно-морском кружке — он назывался лабораторией — мест не оказалось, все было занято. Но свободные места были в другой лаборатории, дверь которой, если пройти дальше по коридору, была рядом. Когда откроешь дверь, сразу как войдешь, слева, в глаза бросался голубой метрополитеновский вагон — уменьшенная точная копия настоящего. Так что весь шестой класс я занимался в лаборатории метро. За это время я освоился с Домом пионеров, а в школе, узнав, что я там занимаюсь, назначили меня позднее даже связным. Это было сделано вполне официально, и я стал приносить в школу пригласительные и театральные билеты. С началом нового (1939-40-го) учебного года, когда объявлялся новый набор, я наконец перешагнул порог двери, которая по коридору была ближе и которая год назад для меня оказалась закрытой.