Вилька, Никитка и я много читали, особенно "про рыцарей". Был период, наверное в шестом классе, когда других книг мы и в руки не брали. Все началось с "Трех мушкетеров". А потом пошли "Айвенго","Жакерия","Хроника времен Карла IX", "Квентин Дорвард", "Дон Кихот", "Князь Серебряный"... Попутно скажу, что моему огорчению не было предела, когда дочитав Сервантеса, я узнал, что Дон Кихот рыцарем был только воображаемым, настоящих, т.е. "боевых", рыцарей уже не было. С нетерпеньем ждал я урока истории, когда Лидия Ивановна должна будет, как она обещала, рассказывать о крестовых походах. Каково же было мое разочарование, когда на этом уроке рыцарям было уделено всего минут двадцать:
— У меня больше нет времени, — сказала Лидия Ивановна как-то смущенно улыбнувшись.
Когда я рассказал об этом Вильке (он болел тогда и не был в школе), ему никак не верилось, что так может быть. Я думаю, что наше огорчение было вызвано и еще одним обстоятельством. В Никиткиной семье существовало предание, что один из основателей рода Моллесонов (шотландец, сын Молли) был пожалован в рыцари, когда отличился при штурме Иерусалима.
К одному из удивлений школьного периода относится вот какое. На одном из уроков Александра Федоровна с упоением прочитала нам пушкинский "Памятник". А мне после этого стало как-то неудобно: почему же Пушкин сам себя хвалит? Я даже об этом на переменке сказал Александре Федоровне. Она стала говорить о роли Поэта, но, видимо, почувствовав, что я не понимаю, сказала просто, что это перевод оды Горация. Это уже было понятнее, но сомненья оставались: а как же "...по всей Руси великой"?
Мне потребовалось четверть века, чтобы понять, что это не самовосхваление, а естественное проявление свободного духа свободного человека, изначальной самоценности каждой человеческой личности.
Свободное копирование
