О том, как мы встретились и познакомились, я уже рассказала выше — в ту пору он работал бригадиром: за предшествующие шесть лет заключения — впервые, хотя ему и раньше не раз предлагали работу бригадира или нормировщика. Командовать своим братом, зеками, было не по нему, и даже безобидная работа нормировщика казалась насилием над своими товарищами. Он же предпочитал быть рядовым зеком, надеясь только на себя и за себя лишь отвечая. Совестливый, честный, наученный «проклятым капитализмом» добросовестно работать, он даже в каторжных, адских условиях, не получая посылок (мне хоть изредка, но все же несколько раз за восемь с половиной лет присылали, а ему — было некому), он работал так, что освободился, как полностью отсидевший десятилетний срок, через 6 лет и 8 месяцев. Три года и четыре месяца скостил зачетами.
Однажды в открытом Карпинском карьере Джезказганского рудника, где на пару с одним эстонцем (кажется, кандидатом наук) он грузил руду — по 1,5 тонны на вагонетку, они решили посмотреть, каким образом зарабатываются большие проценты, если работать без туфты, абсолютно честно. Это вовсе не значит, что они туфтили, ловчили — на пайку все равно надо было вырабатывать. И большинство мужчин, естественно, не надрывались, лишь бы заработать минимум — все остальное зависело от бригадирского умения и грамотности при закрытии нарядов... «День до вечера» — это был основной метод большинства заключенных мужчин, и надо заметить, что начальнички предпочитали работать с женщинами, если была такая возможность. Не то, чтобы женщины были добросовестнее или покорнее, скорее, — старательнее и — азартнее...
Но мужчины так работали только до расконвойки, до применения зачетов, до того, как волнующе запахло волей. Когда же стали платить зарплату деньгами и учитывать зачеты, — мужики стали работать на совесть, что называется вкалывать.
А тогда, в Карпинском, Гаврилыча с товарищем просто взяло любопытство, что получится, если перевыполнять норму не на одну страховочную лишнюю вагонетку, как обычно, а на 5-7. Их задело за живое, что пара здоровяков-литовцев, работавших рядом, все время грузили на 3-4 вагонетки больше, чем они. «Соревновались» так дней десять, а на одиннадцатый Гаврилычу отказали ноги. На этом «трудовое соревнование» закончилось, он попал в «слабосиловку» — бригаду облегченного труда, где некоторое время держали самых доходяг, где был ловкий бригадир и было чуть-чуть полегче. Как только немного окреп — вернули к вагонеткам. Теперь уже грузили не более 5-ти при норме — 11. И то — не каждый раз...
Свободное копирование
