Так шло время. Учительница очень жалела мою маму. Она не раз заходила в нашу убогую и темную избу, приносила маме и брату белого хлеба и калачей. Однажды я делал токарный станок для обтачивания дерева, ученик приносит мне записку с подписью учителя и учительницы такого содержания: вчера нашу школу посетил обозреватель училищ протоиерей С мелков. Мы доложили ему о тебе, как о бедном сироте, чтобы походатайствовать перед Епископом В-Устюжским Алексеем, не разрешено ли будет явиться мне в город В Устюг в Архиерейский хор на испытание и принять его, если окажется достойным, он участвовал в хоре Соловецкого монастыря. Протоиерей вписал их ходатайство в свой памятный блокнот.
После этого прошло более трех месяцев, вероятно, позабыли и учителя, а я увлекся своей столярной работой, да и мало верил в осуществление такого счастья. В декабре месяце 12 или 13 числа меня вызвали в школу и объявили, что от протоиерея Смелкова получили письмо, в котором упомянуто и обо мне, что Епископом Алексеем разрешено мне явиться на испытание, и если будет полезен для хора — будет принят.
Пришедши домой, я объявил матери и брату, что я завтра ухожу в Устюг. Что тут повелось у нас! Мама голосит: «Никуда не пойдешь», брат катается по полу, кричит: «Ваня, не ходи, образумись!» Мать говорит: «Тебя не примут, потому что ты оставляешь нас беспомощных на голод». Любовь Николаевна успокоила маму. Ведь это все к лучшему. Архиерей-то Алексей очень добрый, он и Васю устроит в Духовное училище, а Ване даст где-нибудь при церкви место псаломщика. Решение мое неотвратимо. Сложил в котомку имеющиеся сухари, целые, без заплат, валенки (в дорогу надел старые — заплатные), тужурку поношенную. Помолились в слезах Богу, и я отправился. Любовь Николаевна послала со мной письмо в Устюг знакомому учителю с просьбой, чтобы он пустил меня переночевать, и заранее изготовили удостоверение моей личности с подписью священника. Денег на дорогу нашлось целый рубль.
В первый день я отошел 25 верст. Пустили ночевать в богатом доме, вероятно, с подозрением, как нищего. Хозяин — кузнец. Я смиренно приютился на лавке у двери. Хозяйка и хозяин справляются с вечерней хозяйственной работой. Кипит самовар. На столе появилась сушка, сахар и конфеты. «Молодец, садись кипятку пить!» Я развязываю свою котомку, но они возражают, что у нас хлеба хватит! «Так скажи, откуда ты и куда пошел?» И я со всей откровенностью сказал: «Иду в Устюг поступать в Архиерейский хор». — «Пойди-ка ты, молодец, домой, разве примут таких в Архиерейский хор. Ты наверно жениться хочешь, невеста молода и идешь с прошением к Архиерею».— «Нет, иду в хор поступать». Не знаю, поверили или нет мне. Точно такая же картина на следующей ночевке. Вечером я попил чаю со своими сухарями. Спал на полатях. Утром расспросы: куда и откуда, и недоверие. От такого недоверия и советов вернуться домой я стал иметь неуверенность себе. Но удостоверение личности и ходатайство прот Смелкова подкрепляло меня.
Свободное копирование
