Местное нееврейское население в большинстве своем, на девяносто пять процентов, осталось жить на оккупированной немцами территории. Многие впитали в себя полную дозу антисемитизма и охотно приветствовали истребление евреев. Безусловно, были гуманные, человеколюбивые люди, которые даже с большим риском для своей жизни спасали и оберегали евреев от рук немецких палачей. Но значительная часть местного населения была недовольна и возвратившейся советской властью, и оставшимися в живых евреями. Возможно, что националистическая часть населения и хотела избавиться от немецкой оккупации, но и советскую власть встретила враждебно.
С особенным недовольством встретила эта часть населения еврейских партизан и оставшуюся в живых кучку евреев, вышедших из укрытий. Она вела среди красноармейцев и советских работников антиеврейскую пропаганду. Распространялись слухи, что евреи не будут допущены к высоким должностям, навязывалось мнение, что еврейские партизаны воевали в лесах не из-за преданности Советам, а потому что у них не было другого выхода. Очень досадно было, когда отдельные советские деятели пережевывали эти же самые слова. И особенно были оскорблены еврейские партизаны, оскорблены наши национальные чувства, когда председатель Совета министров Украинской ССР Никита Хрущев в своей речи в Сарнах, которая потом была опубликована в прессе, сказал, что «немцы истребляли украинцев, поляков и другие народы», не упомянув евреев. А этот митинг в Сарнах с участием Хрущева происходил недалеко от братской могилы в предместье Полесское, где покоились останки шестнадцати тысяч истребленных евреев. Там, в Полесском, лежали в ямах мученики Сарн и окрестных местечек.
Это поведение нас очень угнетало, и на фоне развалин и рассеянных братских могил мы не очень радовались нашему выходу из партизанских лесов. В партизанских рядах мы не чувствовали того отношения, которое почувствовали после сдачи оружия. Внутреннее опустошение всплыло на поверхность и задело все уголки нашей души. Нам не мил был сытный хлеб, нас не радовала свобода. Угнетенное состояние нарастало со дня на день, и будущее также казалось нам насыщенным еврейской кровью.
Нас мучило будущее, полное следов грозного прошлого. После выхода из лесов, избавления от гитлеровцев жизнь наша, казалось, все же не приобрела смысла. Трудно было довести до своего внутреннего «я», что свобода завоевана.
Свободное копирование
