Часто лагерная администрация комплектовалась из прошлого уголовного элемента.
У нас на л/п в КВЧ были два начальника, которые в пьяном виде потеряли или пропили партийные билеты, так что от таких воспитателей можно ли ждать какого прока?
На нашем л/п было много уголовного элемента, впрочем, где его только не было? В своем большинстве они помещались в отдельном бараке, тут у них воровать было нечего, но если кто что ни будь украдет, то за воровство они сильно избивали своего же вора.
И вот, однажды в наш барак поместили двух лесоповальщиков, оба уркача, в лагере они отбывают по второй десятилетки; с внешней стороны ребята хорошие, ни кого не обидят, хорошие лесоповальщики, лишь одна их мучает болезнь – надо что нибудь украсть, а в своем бараке не у кого и нечего красть.
Вместе с нами живут неделю, две, все спокойно, воровства нет; но вот однажды смотрю ребята собирают свои вещи. Спрашиваю – Леня! Куда вы собираетесь?
- Уходим Батя!
Почему?
- Да разве нашему брату здесь жить возможно! В бараке всего много, люди получают посылки, взять есть что, а взять стыдно!
Значит у ребят еще не вся была потеряна совесть…
Второй случай – однажды сидим в бараке, забиваем "козла", вбегают из соседней секции два молодца, вскакивают на нары к одному пареньку и повелительным голосом ему говорят "Давай табак!"
Он только что получил из дома посылку. Парень испугался. Тогда я им говорю
- У него табака нет!
- Ну давай закурить!
Он им дал закурить и они ушли в свою секцию.
Пришли в секцию с пустыми руками, а их там спрашивают, Что Сорвалось!
Как же – там Батя! Разве при нем возьмешь!
Значит, так же в ребятах не все еще потеряно. Их вполне можно было бы исправить, стоило только изолировать в барак где уркачей помещалось меньшинство из барака уркачей.
В одном бараке с нами жили уркачи, но их было меньшинство, барак находился в наших руках, т.е. политических; в бараке не было: ни воровства, ни картежной игры, ни матерщины. В бараке был порядок, чистота. У всех были постельные принадлежности; на столах стояли банки с цветами. В свободное время играли в: шахматы, шашки, домино
Если бывало заметим за тем или иным пареньком, что он склонен к воровству, то старший барака тут же ему предлагает освободить барак и перейти в барак к уркачам и после этого предупреждения, смотришь парень остепенился.
Но были и другого рода явления – на л/п были четыре прекрасных лесоруба, которые в течение ряда лет работали звеньевыми, средняя годовая выработка их звеньев была 127% - 135%, все четверо были уркачи.
Не раз и не два они вызывались в Управление, премировались продовольственными и вещевыми посылками. О них писали в Управленческих и л/пунктовских газетах.
Жили спокойно. Но вот, нет махорки и купить негде, без курева нет жизни? В это время один член их бригады получает посылку, а в посылке махорка; ребята по хорошему у него просят часть махорки им уступить, дают ему деньги но он отказывает. Тогда они решают на него сделать налет и часть махорки отнять…
Так и делают, берут у него часть махорки, дают ему за нее деньги, он не берет. Он идет к оперуполномоченному с жалобой.
Вызывает их уполномоченный, они последнему объясняют причины отнятия махорки и тут же предлагают за нее деньги. Но оперуполномоченный, где бы дело между ними закончить миром, он на них заводит дело, как групповой бандитизм, передает в суд. Суд им дает по 15 лет ИТЛ. Закон соблюден…
В КВЧ работал в качестве художника Володя Суркач на вид тихий скромный паренек. Однажды в КВЧ поставили чемодан, Володя к этому чемодану присматривался. И вот он выбрал такое время, когда в помещении ни кого не было, он был один, момент подходящий. Берет гвоздь, вскрывает замок чемодана, а в этот момент в помещение вхожу я. Володя смущен…
Я его спрашиваю – Что ты делаешь? Ведь это не твой чемодан? Смотри в нем ничего нет, а если бы что и было, то все равно бы на тебя, что ты украл, а не дядя Миша, дневальный КВЧ.
- Ты знаешь, что я тебя давно замечал в твоей нечистоплотности, и тебе об этом не раз говорил…
На это я от него получил ответ
- Вор не считается с тем, что там есть или нет, а ему бы только украсть.
- Верно Батя! Ты мне неоднократно говорил, а что такое нам говорить? Разве нас этим исправишь, вот если бы ты как следует меня побил, то это было бы куда больше пользы, чем все уговоры?"
Из лагерной жизни можно было бы привести бесчисленное множество примеров, когда вора захватывали на месте преступления и били до потери сознания, ну думают, что он воровать уже больше не будет, ан глядь он немного очухался и опять берется за старое…
Было время, когда уркачи всю зону держали в своих руках, лагерная администрация на все их безобразия смотрела сквозь пальцы. Они среди бела дня приходили в барак к придуркам и их разували и раздевали.
Делали групповые налеты на: кухню, хлеборезку, каптерку и т.д. Отнимали у работяг посылки и даже пайки хлеба и все им сходило с рук. Иногда посадят на двое – трое суток в изолятор тем дело кончается…
Однажды, в летний период, под вечер, на улице еще светло, слышим шум в сапожной мастерской, вбегаем в мастерскую и видим стоит один сапожник, с помутнившимися глазами, в руках держит сапожный нож, а на полу лежит другой сапожник, с перерезанным горлом и истекает кровью; несмотря на все принятые усилия врачи его не могли привести к жизни.
Убийцу арестовали, отдадут под суд, дадут ему 10 лет, а если у него ранее был такой же срок, а он отбыл 4 года, то к неотбывшим к 6 годам прибавят лишь 4 года и на этом дело кончается, а человека то нет…
Свободное копирование
