В это время мы узнали, что в Шуру ожидают главнокомандующего князя Воронцова, совершавшего один из обычных объездов по краю. Я попросился у Соймонова и поехал в Шуру, надеясь увидеться с кем-нибудь из старых знакомых в свите князя. Узнав, что в числе приехавших находился В. П. Александровский, я отправился к нему.
Василий Павлович очень обрадовался, увидев меня, стал расспрашивать о службе, походе и т. д. Между прочим сообщил мне, что князь получил известие о желании Гаджи-Мурата бежать к нам, что он только просит обещания князя не подвергать его казни или ссылке и что он постарается сослужить нам верой и правдой. Я и Александровскому выразил те же сомнения, о которых упоминал выше, и прибавил, что, во всяком случае, доверяться азиатцам вообще, а такому, как Гаджи-Мурат, в особенности, отнюдь нельзя. Если бы он действительно явился, то, само собой, это было бы хорошо, лишило бы Шамиля лучшего помощника и во многом обезопасило бы нас от набегов; что не только казнить его нет резона, но даже оказать ему хороший прием, дать денег, орденов, пожалуй, можно, -- только услать бы его куда-нибудь подальше на жительство и уж ни в каком случае не доверяться в смысле полезной службы против горцев.
-- А князь, кажется, напротив, очень рад заявлению Гаджи-Мурата и рассчитывает извлечь из него много пользы.
-- Может быть, ошибаюсь, -- сказал я, -- но думаю, что "волка, сколько ни корми, он все в лес смотрит", и я не доверяю ни одному горцу, сколько бы он ни клялся в преданности нам.
-- Но ведь Гаджи-Мурат совсем рассорился с Шамилем и, уж раз бежав, едва ли рискнет возвратиться?
-- Во-первых, вся эта ссора что-то мне подозрительна и, во всяком случае, едва ли так серьезна, как о ней говорят; во-вторых, Шамиль и Гаджи-Мурат очень хорошо понимают, что им лучше жить в обоюдном согласии, и потому найдут удобные условия для совершенного примирения, для чего стоит только Мурату раскошелиться и послать в тощую казну имама несколько тысяч звонких рублей; в-третьих, Гаджи-Мурат был нашим офицером и бежал к Шамилю, теперь бежит от Шамиля к нам, почему же ему не бежать опять от нас к Шамилю? Не на честное ли слово его положиться?..
После этого разговора В. П. Александровский предложил мне представиться князю, которому приятно будет видеть меня фронтовым офицером, да и вообще не бесполезно-де освежить себя в памяти наместника. Я поблагодарил и на другой день благодаря любезности В. П. действительно был потребован к князю, который встретил меня своей всегдашней дружественной улыбкой, расспросил, где служу, что делаю и т. д., сказал несколько ободрительных слов и отпустил.
На следующий день был назначен отъезд князя Михаила Семеновича из Шуры, и я зашел к Александровскому попрощаться. При этом я просил его убедительнейше сделать что-нибудь в Тифлисе для скорейшего окончания все еще беспокоившего меня дела о не оказавшихся после смерти Челокаева деньгах (о чем подробно рассказано в первой части), что он и обещал мне с полной готовностью.
Вскоре после этого стало известно, что Гаджи-Мурат действительно бежал с гор и с двумя или тремя преданнейшими мюридами явился в Тифлис. Князь Воронцов принял его весьма милостиво: ему отвели хорошее помещение, отпускали ежедневно, кажется, по пяти полуимпериалов, приглашали на обеды, возили в театр, давали верховых лошадей для прогулок по окрестностям города, он присутствовал на парадах войск -- одним словом, любезностям не было конца. Прожив довольно долго в Тифлисе, Гаджи-Мурат обещал оказать нам великие услуги и просил предварительно позволения объехать наши передовые линии, чтобы познакомиться с расположением войск и укреплений. Согласие было дано, и он, побывав во Владикавказе и Чечне (подробности этих поездок мне, впрочем, достоверно неизвестны), проехал на Лезгинскую линию в Закаталы, а оттуда -- в Нуху, где и остался временно жить. В качестве ассистента к нему был назначен особый офицер, имевший секретное поручение наблюдать строго за гостем. Кроме того, нухинский уездный начальник полковник Карганов прикомандировал еще квартального надзирателя из туземцев Халил-бека и казачьего урядника. Почти каждый день после обеда Гаджи-Мурат в сопровождении своих трех мюридов и еще одного возвратившегося из бегов джарского лезгина, а также Халиль-бека и урядника ездил гулять по окрестностям Нухи.
Свободное копирование
