1650
Мир оказался недолгим, беспорядки вспыхнули снова, и партия фрондеров еще более усилилась, ибо к ней примкнули недовольные герцог Орлеанский и принц [Конде]. Господин кардинал, внушивший мне некоторые надежды насчет дальнейшей карьеры, пожелал, чтобы я оставался при нем. Я последовал за ним в Компьен, где уже находился король и увидел двор во всем великолепии. Благодаря случаю, я начал волочиться за фрейлинами королевы - это было обычное времяпровождение молодых дворян, допущенных ко двору - и особенное внимание уделял мадемуазель де Нейян, которая, поговаривали, вскоре должна была выйти замуж за принца де Лильбона. Ее речи, ум и манеры нравились мне чрезвычайно.
События накалялись, буря гремела во всех сторон. Двор, желая избежать неприятностей, которые грозили Франции, примирился с Месье и Фрондой и отдал приказ об аресте принцев. Воля сия была исполнена весьма хитроумно, и из-за этого впоследствии началась война. Король поехал сперва в Нормандию, дабы убедиться в надежности крепостей, которыми командовали офицеры, назначенные герцогом де Лонгвилем, а после - в Бургундию; ему подчинились все города, кроме Бельгарда, чьим губернатором был господин де Бутвиль и куда уже подоспели войска принца во главе с де Таванном, де Колиньи и дю Пассажем. Невзирая на это, государь начал осаду, хотя имел мало пехоты и еще меньше кавалерии, чем у противника, а в окрестностях было сильное половодье. Осажденные устраивали частые вылазки и, казалось, готовились к упорной обороне. Это могло повредить королю тем сильнее, что испанцы и присоединившийся к ним господин Тюренн обложили город Гиз, а армия, которую маршал дю Плесси держал для защиты границ, в это время находилась во внутренних областях страны. Двор пребывал в замешательстве, не зная, послать ли помощь туда или бросить под стены Бельгарда, - но поскольку Бельгард был оплотом сторонников принца и обременил поборами всю Бургундию, Королевский совет постановил сначала завладеть им, а затем уж оборонять границу в Пикардии.
Командующим [бургундской] армией был господин де Вандом, генерал-лейтенантом - господин де Паллюо, а мы с господином де Кастельно - полевыми маршалами. На подступах к городу предприняли все мыслимые предосторожности, ибо опасались, что отборная кавалерия неприятеля, ведомая опытными военачальниками, способна нанести нам серьезный урон. Все наши старшие офицеры пожелали сражаться именно с ней. Остальные отправились своей дорогой - я, несколько задержавшийся, чтобы отдать необходимые распоряжения, избрал самую короткую, и вскоре оказался в виду города. Со стен, откуда противник наблюдал за нами, меня заметил один из неприятельских командиров и крикнул, чтобы я приблизился. Я тотчас подошел, был узнан и встречен вполне по-дружески, а когда спросили, что я собираюсь делать, ответил - атаковать, хотя крайне этим огорчен. Мы вступили в переговоры. Справедливость требований короля и мое горячее желание сослужить ему добрую службу в итоге принесли свои плоды, и я убедил противника сдать город. У меня попросили месяц отсрочки, затем три недели, наконец - хотя бы восемь или десять дней. Я ответил, что определять условия не в моей власти, но, желая помочь осажденным сдаться с честью, я охотно замолвлю слово перед своими генералами. Вернувшись к господам де Вандому и де Паллюо, я застал их весьма озабоченными, ибо им так и не удалось должным образом приготовиться к наступлению, однако услышав донесение об успехе моих переговоров, они очень обрадовались. Затем я отправил эту счастливую весть господину кардиналу, находившемуся в Сен-Жан де Лон. Враги предоставили нам заложников и сложили оружие в назначенный день.
Свободное копирование
