Дел с каждым днем становилось все больше и больше. Моя подпись ничего не значила в тех кругах, где приходилось более всего опасаться за сохранность произведений искусства, - в крестьянстве, в усадьбах. После первых же шагов нашей деятельности я высказал свои опасения и сомнения Анатолию Васильевичу, сейчас же с ними согласившемуся и сказавшему, что он переговорит с В.И.Лениным о назначении во главе коллегии комиссара.
Вскоре коллегия расширилась, охватив не только вопросы охраны искусства и музейные, но и чисто художественно-творческие. Тогда-то появились Д.П.Штеренберг, В.Е.Татлин, Б.Д.Королев, С.Т.Коненков, но тогда же начались и бесконечные споры и дискуссии, ничего не выяснявшие и все запутывавшие. Выяснилась только полная несостоятельность существования в одном учреждении столь различных по установкам и даже функциям групп как музейщики и художники, почему и произошло их разделение на две самостоятельные коллегии.
Мы в нашей коллегии, переименованной вскоре в "Отдел по делам музеев и охране памятников искусства и старины", всецело ушли в работу, отвечавшую точному смыслу этого длинного названия. Мы "музействовали" и "охраняли", тогда как художники больше разрушали.
Одним из первых больших дел "Отдела" была разработка декретов о национализации крупнейших частных художественных собраний, об учете и охране произведений искусства и о национализации Троице-Сергиевой лавры. Инициатива всех этих декретов исходила от В.И.Ленина. Они шли от нас к нему на утверждение, и некоторые из них, как декреты о национализации частных собраний и лавры, он лично исправил, значительно усилив ответственность заведующих за их сохранность. Особенно много исправлений он внес в декрет о национализации Троицкой лавры.
Владимир Ильич вообще придавал чрезвычайное значение делу охраны исторических сооружений. Он всегда запрашивал, можно ли расширить то или другое окно в старом здании или пробить дверь где-нибудь, не давая никаких распоряжений до положительного ответа. Я был в курсе всех этих переговоров. Однажды Владимир Ильич дал нам такой нагоняй, от которого мы долго не могли опомниться. Гуляя как-то по Кремлю в его нижней части, примыкающей к Москворецкой стене, он заметил в одной из церквей разбитое окно. Его разбили игравшие там дети. Владимир Ильич тотчас же сделал выговор зав. музейным отделом, сказав, что дело охраны памятников в Кремле стоит не на должной высоте, что он требует большей к ним внимательности и что необходимо привлечь к строгой ответственности всех нас.
Летом 1918 года уж действовал реставрационный подотдел, в котором работали И.Е.Бондаренко, Д.С.Марков, И.В.Рыльский, П.Д.Барановский, Н.Р.Левинсон и другие. В июне 1918 года приступила к работе реставрационная группа, организованная мною из нескольких реставраторов-иконников, во главе с Г.О.Чириковым и историком искусства В.Т.Георгиевским. Мы начали с обследования стен старого собора Спасо-Андроникова монастыря, расписанного некогда фресками Андрея Рублева. Удалось найти лишь бесформенные, но красивые пятна фресок, сплошь иссеченных в XIX веке, перед тем как стены заново перештукатуривали. Из Спасо-Андрония мы перебросились в Кремль, где обследовали стены Благовещенского собора.
Свободное копирование
