Вскоре приехал А.В.Луначарский и водворился в здании лицея цесаревича Николая, того самого катковского лицея, который я знал уже свыше тридцати шести лет и где мне была знакома каждая комната и каждая парта в классе, все еще остававшиеся на местах. Наркомпрос занимал тогда, в начале 1918 года, только несколько комнат по сторонам вестибюля. Анатолий Васильевич, которого я видел в первый раз, сказал мне, что он очень надеется на мою помощь, в которой нуждается. Он изложил мне свои мысли об организации, составе и задачах «Всероссийской коллегии» и при ней "Отдела", прося меня также поделиться с ним своими, и мы за беседой, продолжавшейся свыше двух часов, не заметили, как из Наркомпроса все уже ушли, кроме сторожа, дожидавшегося с ключами в руках у дверей соседней с кабинетом наркома комнаты.
Заметив на моем лице озабоченность, Анатолий Васильевич спросил меня, нет ли у меня каких-нибудь неприятностей. Я сказал, что меня с семьей хотят выселить из квартиры, которую собираются заселить прибывшими из Петрограда рабочими.
- Подождите, мы сейчас соорудим бумажку, - сказал он и вышел из кабинета, чтобы продиктовать машинистке бумагу.
Но никого уже не было. Анатолий Васильевич сел за машинку и быстро написал в Замоскворецкий совет бумагу, прося оставить меня в покое. Нужна была только печать, которая оказалась запертой. Что было делать? Он взял со стола тяжелый бронзовый разрезной нож и вопросительно поглядел на меня.
- Взломать разве? Ведь нельзя же ждать до утра?
Мы вместе взломали стол, он достал печать, подышал на нее и приложил к бумаге.
Давая ее мне, он на всякий случай посоветовал, если бы встретились какие-нибудь препятствия, зайти к только что приехавшему из Парижа Н.А.Семашко, жившему, по его словам, рядом со мной на Пятницкой и бывшему, помнится, председателем Замоскворецкого районного совета. Визита к Николаю Александровичу не понадобилось: бумага Луначарского возымела магическое действие в районе, и меня больше не тревожили.
Когда я шел из здания бывшего лицея домой с бумагой Анатолия Васильевича, я думал: "Не похож же этот комиссар по просвещению на тех министров народного просвещения, которых мне доводилось видеть. В первый раз его вижу, а мне он точно давно знакомый и близкий".
На другой же день я приступил к организации "Отдела" при коллегии, начав прежде всего с аппарата. Я обратился к своему давнему знакомому С.А.Детинову, знавшему хорошо делопроизводство по службе в комитете по делам военнопленных. Он кончил Училище живописи, где был учеником Серова, а затем Московский археологический институт, следовательно, разбирался в делах, которыми нам предстояло заниматься. Я пригласил еще знакомую машинистку О.В.Петрову. Мы стали собираться сперва втроем с Машковцевым и Трапезниковым, потом к нам присоединился Б.С.Петровский, и мы обсуждали дела, передававшиеся нам по принадлежности из общего делопроизводства Наркомпроса. 26 мая 1918 года был организован 32-й отдел Наркомпроса - музейный.
Свободное копирование
