Август 1968 года

 АВГУСТ 1968 ГОДА:

Мы с Драбкиным возвращались поздно вечером из института. В центре города мы встретили нового приятеля Игоря, молодого специалиста, инженера из Минска. Игорь был настроен скептически к Советской власти и не скрывал от новых товарищей, что он регулярно слушает по радио Голоса западных радиостанций… Он объявил торжественно и скорбно:

 - Они это сделали!

 - Кто? Что?

 - Наши танки сегодня вошли в Прагу!

 - Не может быть! Как ты узнал?

 - BBC еще утром передал…

 - Неужели возвращаются времена Сталина…

 - Теперешняя власть ничем не лучше… Прага была обречена. Социалистический лагерь не может допустить, чтобы одна из его зон отделилась и стала громогласно вопить о недостатках Социализма… Ждите перемен, господа - гайки теперь будут крепко поджимать…

 - Неужели это им сойдет с рук?

 - Конечно, сойдет… Мир однажды выдал Чехословакию Гитлеру в тридцать восьмом и смолчал… Через десять лет отдал ее Сталину в Варшавский договор и тоже смолчал… Он опять промолчит, я не сомневаюсь... Забыл сказать: на Красной площади проходят выступления протестующих… Можете тоже не сомневаться - их всех посадят...

 Я продолжил путь в общагу со смутным чувством бессильного бездействия в душе - я не диссидент, чтобы немедленно рвануть в Москву, на Красную площадь... Придется заткнуться и молчать, но как всё-таки это скверно… Позвонил родителям - все спокойно, они ничего не знают… На следующий день пришел на работу - то же самое: никто ничего не знает… Через несколько дней вдруг объявление по громкоговорящей связи: “Всех трудящихся Клайпедской нефтеперевалочной базы, за исключением Диспетчера и бригады обслуживания причалов, срочно приглашают в актовый зал на открытое партийное собрание…”. Виктор сказал:

 - Аркадий, за восемь лет работы, я не помню такого случая, чтобы срочно коллектив собирали… Что-то важное… Мне нельзя, а ты сходи - вернешься, расскажешь в чем дело...

 В актовом зале шел спектакль по стандартному сценарию, наспех сварганенному старыми маразматиками из ЦК КПСС, в который раз употребившими свою страну раком. Сначала директор предприятия с красной трибуны объявил о важности текущего собрания и о том, что он ни на минуту не сомневается, что весь коллектив, как один человек, единодушно поддержит важное решение Партии и Правительства, о котором проинформирует секретарь парторганизации Базы. После директора на трибуну поднялся начальник отдела кадров, парторг по совместительству, и зачитал растиражированную Горкомом партии директиву, в которой сообщалось, что чехословацкие диссиденты давно вели подрывную деятельность против своего правительства и Социализма в целом. В последнее время ситуация в Чехословакии крайне обострилась. Советские люди не могут жить своей счастливой жизнью, наблюдая за происками врагов, подстрекаемых проклятыми империалистами Запада. Поэтому Партия и Правительство приняли решение помочь братскому народу Чехословакии и, в соответствии с основными положениями Варшавского Договора, ввели ограниченный контингент Советских войск в союзное государство. После парторга на трибуну поднялся коммунист, рабочий литовской национальности и на родном языке промямлил, что он поддерживает решение Партии. После литовца на трибуну поднялся коммунист, рабочий русской национальности, который на русском заявил тоже самое. В заключение парторг попросил коммунистов поднять руку, если они поддерживают решение Партии и Правительства по кризису в Чехословакии. Все коммунисты подняли руки...

 Вечером я снова позвонил родителям - они уже все знали, ничему не удивлялись и никого не осуждали. Отец прокричал в трубку, чтобы я не смел ни с кем обсуждать события в Чехословакии… Мама сообщила ужасную новость: моего друга детства, Бориса Дворского, в прошлом году призвали в Советскую армию. Там его выучили на водителя танка. Полк Бориса был включен в Ограниченный контингент Советских войск. Находясь в Чехословакии, танки подразделения Бориса ночью двигались по лесной дороге. В темноте Борис не заметил, как выехал на обочину и раздавил палатку защитного цвета, в которой спали два советских солдатика. Борьку ни в чем не обвинили, так как он выполнял манёвр в темноте по приказу командира подразделения, солдатики находились в самоволке, а в их крови нашли алкоголь... Борис все равно впал в глубокую депрессию, был срочно доставлен в армейскую Дурку и скорее всего будет комиссован из армии…