* * *
Вероятно, проспал я долго. Когда разлепляю единственный видящий глаз - в комнате уже темно. Николая нет. Вылезаю из постели с кряхтением - все болит. В зеркале в ванной с интересом разглядываю то место, где было лицо. Там -- единый синячище, сияющий цветами радуги. Действительно: гуманоид инфра-ультра-красно-фиолетовый. Обшариваю стены в номере, в поисках выключателя. И, всё-таки нахожу выключатель, но в шифоньере! Зажигаю свет - на столе обед из ресторана: первое, второе, две бутылки фруктовой воды и пара бисквитных пирожных. Значит, пока я спал, Николай тут побывал. Где моя одежда?! Неужели - эта?!
На стуле висит подростковый костюм, моего размера. Рядом лежат в коробке моднющие корочки фасона "шимми" с угловатыми, будто бы обрубленными, носками! Шик, блеск, крррасота! Такие шикарные шмотки мне родители не покупали. И не из-за экономических соображений. Воспитанные комсомолом гражданской войны, они и во мне воспитывали пристрастие к скромности и целесообразности. А я, дитя развращенное эпохой недостроенного социализма, с завистью посматривал на современников, форсящих в модных шкарятах и импортных корочках, а не в таких, как я, несносных, во всех смыслах этого слова, ботинках бессмертно утилитарного фасона с ласковым названием: "говнодавчики". А мама не могла нарадоваться на говнодавы из-за их прочности, которую не могли сокрушить даже вулканические сопки Владика.
На столе -- четыре рубля с мелочью - остатки моего выигрыша. Значит, выбросил Николай мою одежду... а кто он такой, чтобы так распоряжаться?!.. надо бы это допетрить... но голова заболела и стало подташнивать. Небось, потому, что во рту не слюна, а вязко-соленая слизь? С наслаждением пью фруктовую воду и появляется чувство голода. Но есть не могу -- больно. Губы и щеки изнутри разбиты о зубы и во рту все распухло. От движения челюстей губы и щеки кровоточат и пирожные приобретают противный соленый вкус.
Проглатываю бисквитные пирожные не жуя, надуваюсь фруктовой водой, забираюсь в постель вместе с неотвязной болью и невеселыми мыслями. И что я о себе расскажу Николаю, если я и фамилию свою назвать боюсь!? Прав Гнус: чесам, все пути заказаны. Что ни лажани, хоть в лягавке, хоть в детдоме, а запрос пошлют. А раз соврал, значит - скрыл, а скрытных туда отправляют, где признаются... даже в том, чего не знают!
Конец репортажа 8.
Свободное копирование
