В момент переписки Бондаревым на бело своего "учения" до деревни Юдиной дошла весть о введении в Сибири "Положения 19 февраля". Бондарев и это заносит в учение, приписывает, так сказать: "О! услыши небо и внуши земля следующие слова уст моих: Пошли все желаемое государственному совету за то, что вручил права крестьянам -- злодеев судить! Я в твердой и твердой уверенности, что с сего времени все злодеяния прекратятся, с этого времени (т. е. с 1884 года) все криводушие и лихоимство прекратится, так трактует между собою всякое общество: "до полусмерти задерем всякого злодея", говорят они, "а тем более вора и взяточника, и если за начальником заметим, что будет брать взятки, тотчас же донесение начальнику губернии с тою просьбою, чтобы удалили его от должности".
В конце "вопросов" Бондарев устраняет следующее недоразумение, которое могло, по его мнению, возникнуть из его "учения": правительство вообще, государя в частности, Бондарев причисляет "к своим", к низшему сословию": "почему так? спросит читатель с сердцем", возбуждает вопрос Бондарев: "не ты ли хвалился, что поедешь прямой дорогой, а теперь струсил? О дороги истины своротил? Не ест ли и верховный правитель чужих трудов хлеба? Он голова и должен пример показывать... Докажи нам, почему ты его устраняешь!"
На все эти, могущие возникнуть, вопросы Бондарев говорит: "Кто должен быть в нашем улье маткой, без которой рой погибнет? Так вот правитель должен смотреть за порядком, притом матка должна быть одна, а не две и не три".
Этим, собственно говоря, и заканчивается "учение", которое мы, по мере сил и возможности, старались привести в систему; но для полного ознакомления с воззрениями автора необходимо еще ознакомиться с приложениями к "учению": a) Мое решение, b) Требование, c) Прошение, d) Защитники, e) Заключение и f) Прошение одному высокопоставленному лицу.
В "Моем решении" Бондарев ставит себя на место начальства и так рассуждает по поводу своего "учения":
1) "Уничтожить (т. е. "учение") нельзя: совесть замучит. Обнародовать? Мой класс упрекнет, что послушал мужика"...
2) "Обнародовать? Я должен и весь мой род работать... Лучше скрою... Не я первый, не я последний это делаю... Если обнародую, сниму тяжелый труд с земледельцев, будет для них вместо ночи светлый день, минет их убожество и процветет вся вселенная и сольется она в одну веру в бога... А я? Должен буду стать наравне с мужиком, т. е. принизиться, да и весь наш класс будет плакаться на меня?... Пусть же 60 миллионов земледельцев мучатся -- мне что? Лишь бы я и подобные мне именитые люди блаженствовали в сей жизни (что делается в загробной неизвестно)... Наш цвет заключается в сухости низшего класса,-- так пусть же они сохнут и исчезают, а не мы... они таковские и к тому сродные... Богатый охотой не станет работать и будет мучиться -- причиной буду я... Я должен подражать наклонностям высшего класса, потому что они -- ближние мои, а я -- их; а земледельцы это -- отдельная и неприкосновенная к нам часть людей... А что это писатель уверяет, что тогда прекратятся все злодеяния -- это верно, потому что всяк будет своими трудами жить, но для нас это нездорово: мы тогда с голоду должны погибнуть за тем, что не кого и не за что будет судить; да еще и то, что, где больше злодеяний, там сподручнее громадные взятки брать, и без того ее не возьмешь... По всему сказанному -- предаю эти все статьи к уничтожению -- и предал".
"Это -- иносказание", заканчивает "Мое решение" Бондарев: "я бы так не сделал".
В "Требовании" Бондарев требует, чтобы "заграничные люди" явились благодарить Россию за то, что из России за границу "идет много хлеба" {В 135, 136 вопросах Бондарев советует, для оплодотворения полей, искусственное орошение, удобрение и т. д., а не жалобы на бога за неурожаи.}, причем считает со стороны европейцев возможным такого рода вопрос: "а чего же не благодарят вас те из ваших, которых вы (т. е. крестьяне) хлебом кормите!"? А они (европейцы) ответят: "но ведь вы им за это жалованье платите, а хлебом даром кормите, какая же за это благодарность?"
Мы: "никакой".
Заграничные, "ну, так пусть ваши благодарят первые, а потом мы".
В "Прошении" автор требует уравнения прав {Об этом же он говорит в вопросе 226.} субботникам и молоканам с православными. Особенно настаивает на праве выезда из Юдиной.
В прибавлении -- "Защитники" Бондарев задается вопросом -- кто будет защищать учение его? Крестьяне? Но у них нет хорошей одежи, ловкости, хитрости, что необходимо при сношениях с образованным классом, поэтому автор думает, что защитниками учения могут быть только: 1) эпитимии, 2) хлеб, 3) царь и 4) бог.
Наконец, в "Заключении" Бондарев советует правительству сделать следующее: 1) написать "эпитимии" золотыми буквами; 2) выписать красиво особые вопросы из всего учения; 3) поставить на столе икону бога Саваофа направо, а "эпитимии" налево; ниже положить ржаной хлеб; 4) по просьбе земледельцев сядет царь, а ниже его -- человека 3 земледельцев -- это с одной стороны, а с другой -- знатные, которых изберут; собрание должно решить "дело" в немногих словах и известить о результатах его, Бондарева, причем последний, "за открытие этого закона", требует себе награды, какая дается путешественникам, открывшим новые страны, но в конце концов соглашается, чтобы за его труд "переписали хорошо сочинение ("с красноречием"), а черновую положили бы в архив, где хранятся государственные бумаги".
Свободное копирование
