Ровно за месяц до окончания срока ссылки я получил разрешение переехать в Ачинск. Переселился я в этот жалкий городишко по многим причинам. Первая из них было желание сделать опыт: "Если,-- размышлял я,-- мне разрешат выехать из Минусинска, значит, срока не надбавят".
Вторая причина: .Ачинск на триста с лишним верст ближе к России и расположен на большом почтовом тракте".
Третья: "Если мне надбавят срок, то об этом известят прежде всего в Минусинск, а оттуда уже бумагою дадут знать ачинскому полицейскому управлению; я же уеду на заре дня окончания ссылки,-- и тогда лови меня!" Но самая главная причина,-- это нервы. Мне просто не сиделось уже в Минусинске, и чем ближе подходил срок, тем нетерпение мое росло все больше и больше. Но, очутившись в Ачинске, я скоро стал проклинать свое существование. В Минусинске у меня остались близкие люди, товарищи, расставшиеся со мною со слезами на глазах и у меня вызвавшие слезы, а здесь я был абсолютно одинок и совершенно не знал, что мне с собою делать.
За весь месяц лишь один эпизод оживил мое прозябание.
За несколько дней до от'езда я на почтовой станции вывесил объявление, что ищу попутчика в Россию. И, вот, однажды ко мне явилась согбенная старуха. Плотно затворив за собою дверь, она подозрительно оглянулась, словно опасаясь, как бы кого не было, и шопотом спросила меня:
-- Ты, сказывают, государственный будешь?
-- Кто это вам сказал?
-- В полиции.
-- А зачем вам это знать?
Она опять оглянулась, еще ближе придвинулась ко мне и еще тише заговорила.
-- Да мне надо доподлинно знать -- государственный ты преступник, либо нет?
-- Ну, государственный, так что же из этого?
-- А то, милый человек, что стара я, а мне, как и тебе, в Томск надо ехать.
-- Так вы попутчицей моей желаете быть?
-- Да, да милый человек... Все, видишь, государственного попутчика жду...
-- Зачем же вам "государственного"?
Старуха опять оглянулась, попросила запереть дверь на крючок и опустить занавеску.
Изумленный этими предостережениями, я исполнил желание незнакомки, думая, что она намерена сообщить мне что-либо таинственное, относящееся к политическим ссыльным. Но вышло иначе.
-- Видишь, милый человек, я с собою шесть тысяч денег везу, а ты знаешь нашу Сибирь: не то что украдут, а убьют еще! А с государственным я спокойна. Ты у меня возьми деньги, а в Томске отдашь.
Не могу сказать, чтобы перспектива езды на перекладных с ветхой старухою улыбалась мне, но, с другой стороны, меня тронуло доверие к "государственным", и я согласился взять ее попутчицей, тем более, что никого другого не было. И старуха тут же отдала мне деньги, завернутые в большой ситцевый платок.
Благодаря усиленным хлопотам, я уже в восемь часов утра 9-го сентября 1886 года получил подорожную от Ачинска до Томска, а через час после этого катил со старухою на почтовой телеге, по отвратительной, с подмороженными кочками дороге.
Подорожная гласила:
По указу его величества государя императора Александра Александровича, самодержца всероссийского и прочая, прочая, прочая.
От г. Ачинска до г. Томска дворянину Ивану Белоконскому из почтовых давать по две лошади с проводником за указанные прогоны без задержки.
Дана в Ачинске сентября 9-го 1886 г. No 1060.
С сей подорожной за 389 верст 3 р. 89 к.
Авось нигде с этой подорожной не задержат!
Свободное копирование
