Все те же серые будни войны. Где-то на горизонте, по гребням Карпат, тянутся земляные холмики - неприятельские траншеи, - регулярно выбрасывающие в нашу сторону груды медных осколков. Так было вчера, так будет сегодня и завтра. Ничего зловещего, острого, непонятного. Все ясно, как циферблат.
Утром - воздушная разведка десятка гудящих аэропланов.
Днём - порция снарядных осколков.
Вечером - передвижка резервов и пулемётная трескотня.
В промежутках - реквизиция и пустота, наполняемая никому не нужными разговорами и чтением дурацких приказов.
Сегодня мы все в Шинвальде, во 2-м парке. Штаб бригады и офицеры трёх парков. Из штаба дивизии вернулся Базунов.
- Что нового? - ринулись к нему офицеры.
Базунов медленно разгладил усы и, сбросив шинель на руки подскочившему денщику, иронически процедил сквозь зубы:
- Заседают... Проектируют меры по части упразднения человеческого рода... А впрочем, вот несколько секретных приказов... Материал для ваших секретных мемориалов. - Он кивнул в мою сторону.
- Разрешите огласить, господин полковник? - официально осведомляется адъютант.
- Разумеется. Для закуски перед завтраком...
- Нет, нет! У вас зуб со свистом! - подскочил прапорщик Болконский и, выхватив папку у адъютанта, прочитал внятно и театрально: - «Генерал-квартирмейстер штаба главнокомандующего армиями Юго-Западного фронта. Восьмого марта тысяча девятьсот пятнадцатого года. Копия с копии. Секретно. Генерал-квартирмейстеру штаба третьей армии.
Главное управление генерального штаба сообщает, что сектанты, а именно так называемые евангельские христиане, стремятся использовать переживаемые военные обстоятельства для распространения идей сектантства в войсках. В этих целях, пользуясь свободным доступом к находящимся на излечении в лазаретах воинским чинам, упомянутые сектанты под видом раздачи книг святого Евангелия в действительности снабжают их разного рода сектантскими произведениями, не упуская при этом случая вступить в беседу с ранеными на религиозные темы с призывом к переходу в сектантство. Ввиду того что современное сектантство проникнуто противогосударственными, и в частности антимилитаристическими, тенденциями, оно представляет собою один из опаснейших видов пропаганды и может оказать крайне вредное влияние на воинских чинов. Сообщаю для сведения и соответствующего распоряжения.
Подлинное за надлежащею подписью».
- Ой, ёлки зеленые! - хохочет доктор Костров. - Евангелие под цензуру!.
- Тише! - машет рукой Болконский. - Ягодки впереди!.. Приказ - «Весьма секретно»:
«Генерал-квартирмейстер штаба главнокомандующего армиями Юго-Западного фронта. Двадцатого марта тысяча девятьсот пятнадцатого года. Копия с копии. Весьма секретно. Генерал-квартирмейстеру штаба третьей армии.
Главное управление генерального штаба сообщает, что за последнее время замечено усиление шпионской работы со стороны населения в занятых нашими войсками неприятельских областях. Среди жителей указанных районов, как поляков, так в особенности польских евреев, находятся предатели, которые не останавливаются перед самыми гнусными поступками. Так, было крайне гнусно поведение сына арендатора имения Тарноватки Гижицкого, двадцатилетнего юноши, который добровольно занимался шпионажем в пользу австрийцев и всячески натравливал местное население против представителей нашей власти. Означенным Гижицким делались неоднократные попытки сжечь в окрестностях несколько мельниц, дабы затруднить продовольствие русских войск.
Гнусное поведение еврейских шпионов принимает ещё более злостный характер. Так, среди еврейского населения указанных местностей занимаются шпионажем в пользу враждебной нам стороны не только лица мужского пола, но также многие женщины. В деревне Майден Крыницкий был сожжён зажигательным снарядом противника наблюдательный пост нашей батареи по указанию еврейки-шпионки, имя которой осталось невыясненным.
Лица, обслуживающие противника своей шпионской работой, по сведениям, полученным от наших агентов, имеют секретные приметы нижеследующего характера.
Еврейские девушки, занимающиеся шпионажем в пользу противника, снабжены шифрованными документами австрийского штаба, по большей части зашитыми в подвязку, и носят шёлковые чулки со стрелками.
Мужчины хранят документы, полученные от австрийского штаба, в пальто, под подкладкой воротника, и в качестве опознавательной приметы вшивают вместе с документами (под вешалкой) золотую монету пятирублевого достоинства чеканки тысяча девятьсот девятого года.
Сообщается для сведения и соответствующего распоряжения. Подлинное за надлежащею подписью».
- Шикарно! - вырывается у Кордыш-Горецкого. - Теперь будем еврейчиков за шиворот ловить и искать золотые пятирублевки.
- А евреечек за ноги! - дополняет картину Гастаковский.
- Мерзость! - брезгливо морщится адъютант Медлявский.
- Не приказ, а галиматья, - пожимает плечами прапорщик Болеславский.
- Ваше заключение, господин полковник? - задорно выкрикивает Болконский.
- Побольше бараньего рога и ежовых рукавиц! - в тон ему отвечает Базунов и лукаво подмигивает доктору Кострову: - А не пора ли уконтропить?
- Шикардос! - радостно ухмыляется Кордыш-Горецкий.
- Недурственно! - весело потирает руки Костров.
Свободное копирование
