1915. Март - 2

    У Калинина - дым коромыслом. По случаю вступления в должность - гостей тьма. Прапорщики, доктора, артиллеристы. Сам Калинин - высокий узкогрудый блондин - похож на человека, только что выскочившего из холодной проруби. Он добродушно жмурится, и на подвыпившем лице сияет растерянная радость:

    - Хар-рашо... И во сне такое не снилось... Как архиерей на покое. - И поясняет с виноватой улыбкой: - С Пятницким поменялся... Здорово пожалеет, бедняга!..

* * *

    Гремят стаканы. Летят под стол пустые бутылки. То тут, то там из общего гула выделяются отдельные голоса.

    - Терпеть не могу пропойц! - кричит прапорщик Кириченко. - Я пью только раз в году: на Пасху... Христос воскрес!..

    - Ну, Джапаридзе я понимаю: холост, горяч, за репутацией погнался, - доносится с другого конца срывающийся голос Калинина. - Но Пятницкий?.. Нищий!.. У него жена и ребёнок. Так рисковать собой... Вот помяните моё слово: его судьба накажет!..

    - А я не верю! - азартно кричит какой-то бравурный прапорщик. - Чтобы раненых добивали?.. Этого, извините, нельзя! Как, по-вашему, доктор?

    - Можно, - иронически отзывается доктор Железняк. - Ученик немецкого философа Ницше Симеон Пищик проповедует, что даже фальшивые бумажки делать можно...

    Дымно, накурено и смрадно. Лица красные, потные. Вестовые заметно пошатываются и невероятно гремят посудой. Тарахтят жестянки из-под консервов. Перекатываются пустые бутылки. Калинин, с расстёгнутым воротом, без тужурки, но с той же блаженной улыбкой на лице, говорит расслабленным голосом:

    - Н-нет, п-послушайте... Какое нам дело? К чему нам в европейскую драку путаться? Мы - народ мирный, по чужому не тужим... Нам это все без надобности... Не так ли, Костецкий?

    - Золотые твои слова, голубчик. Хоть убей, понять не могу, за что нас заставляют страдать? - разводит растерянно руками Костецкий.

    Вечереет. На лицах - грустные сумерки. Охватив руками наклонённую голову, Калинин жалуется пьяненьким голосом:

    - П-послушайте... Яблонский убит. И Пчельников убит. А мы останемся живы... По воскресеньям будем надевать ордена... И земля от крови хорошо родить будет... Надоело. Терпение моё лопнуло. К черту!.. К черту газеты!

    - Брось, Володя! Пустое, - успокаивает его Костецкий.

    - Ты думаешь, я не понимаю? - всхлипывает пьяными слезами Калинин. - Сбежавшая собака... А Пятницкого убьют...