Однажды в канун лета поручик-болгар, адъютант начальника местной дружины, завел со мной разговор о том, какую позицию заняли бы теперь русские в случае коммунистического выступления. Мы были хорошо знакомы и не раз говорили весьма откровенно, но не знаю все же и до сих пор, говорил ли он на этот счет только от своего имени или зондировал почву по поручению начальства, а может быть и тайной офицерской организации, в которой поручик, насколько мне было известно, играл более или менее значительную роль.
Я ответил, что положение остается прежним - мы не вмешиваемся во внутренние дела Болгарии. Не помню точно его реплики. Смысл ее сводился к тому, что в стороне, мы русские, все равно остаться на этот раз не сможем, так как в случае успеха восстания коммунисты нас просто вырежут.
Я тогда же доложил подробно об этом разговоре генералу Ползикову, но не знаю, дал ли он ход сообщенным мною сведеньям. По всей вероятности такие частные или получастные разговоры между болгарскими и русскими офицерами не были в то время исключением. И из них можно было делать соответствующие выводы.
В тоже время коммунисты, несомненно, продолжали слежку за русскими эмигрантами. Во время земледельческого режима не раз случалось, что почтовые чиновники, состоявшие в партии, отправляли наши письма в Москву. Несмотря на перемену правительства эти случаи не прекратились. У меня сохранился конверт письма, адресованный в город С... из Орхании (Пр. N10). Адрес написан вполне разборчиво, так что ошибки быть в данном случаи не могло. Оплачено оно по тарифу внутренней корреспонденции (1 лев). Между тем, судя по штемпелям, письмо, отправленное из Орхании 25 июня, 4 июля оказалось в Москве, там его невидимо вскрыли, и затем только доставлено через некоторое время адресату (штемпеля почтовой конторы в С... отсутствует). Большевики не считали даже нужным скрывать, что через своих болгарских агентов, они имеют возможность контролировать нашу переписку внутри державы.
Тем не менее, хотя деревенские настроения и вызывали у нас некоторые опасения, все же положение казалось гораздо менее серьезное, чем это в действительности было. В стране назревал чрезвычайно опасный для белых русских момент. Подготовку к нему мы в общем просмотрели, не смотря на очень близкие соприкосновения с болгарами. Даже когда восстание началось, оно первые дни большого волнения среди русских не вызвало. Как-то не верилось, что после почти мгновенного разгрома оранжевой гвардии коммунисты действительно решаться предпринять что-либо серьезное.
Главным источником информации для русских, живших в Болгарии, являлась газета "Русь", выходившая в это время через день. Почти все мы читали так же и болгарские газеты. Русская парижская печать доходила в Орханию, если память не обманывает, в лучшем случае на четвертый день, так что печатавшиеся там телеграммы большого интереса уже не представляли.
Свободное копирование
