Москва купеческая - 67

Моя карьера в Биржевом обществе складывается из трех этапов. Я постепенно продвигался вверх. На­чалось с того, что еще при жизни моего отца, еще не будучи выборным, я был введен в состав юриди­ческого совещания. Произошло это таким образом: как я уже говорил, я всегда бывал на петербургских общественных съездах. Все москвичи обычно стоя­ли в «Европейской гостинице» и часто вместе обеда­ли.

Хотя я и не был еще «делегатом», но меня все знали и приглашали в общую компанию. Однажды, — кажется, в 1909 году, — после одного из моих вы­ступлений по промысловому налогу, от которого Кре­стовников меня отговаривал, но который прошел удач­но, вечером, тот же Крестовников пригласил меня, «как юриста», в юридическое совещание. Это сове­щание не имело вполне законченного состава; вернее сказать, его участники делились на две категории: тех, кого звали всегда, в их число я и попал, — и тех, кого звали по данному случаю. Таковыми были вид­нейшие представители московской адвокатуры, спе­циалисты по гражданским делам. Правда, лиц с ярко левым уклоном, будущих социалистов, не звали, но левые были обычно защитниками по уголовным де­лам. Цивилисты же очень любили приходить, так как это сближало их с возможным клиентом.

Обычно просили заключения по какому-нибудь вопросу в связи с тем или иным законопроектом. Нуж­но сказать, что суждения бывали чрезвычайно содер­жательны и интересны. Впоследствии, когда Рябушин-ский бывал на фронте, председательствовать в сове­щаниях доводилось постоянно мне.

Когда «освоились» с моим присутствием в юри­дическом совещании, меня стали приглашать и в дру­гие комиссии.

Выборным я сделался в 1912 году. Это было мое первое избрание на общественную должность. 29-го февраля того же года мне исполнилось 25 лет, то есть я достиг гражданского совершеннолетия, необходимо­го для занятия выборных должностей. 19-го апреля того же года скончался, после сравнительно долгой болезни, мой отец.

Выборы на бирже должны были иметь место 5-го мая. Конечно, отец мой, несмотря на болезнь, значился и избирателем, и кандидатом к переизбранию выборных, каковым состоял немало лет. Когда он скончался, я не счел уместным сразу же сделать какие-то шаги, чтобы «подставить» себя на освободившуюся вакансию.

К моему удивлению, я получил из комитета извещение, что я поставлен в число кандидатов, и что избирательный билет изме­нен на мое имя. Выборы состоялись и, к неожидан­ности для многих, я прошел очень хорошо. «Вот, что значит быть сыном достойного отца», — говорили мне.

Я не знаю, был ли я, в мои двадцать пять лет, са­мым младшим. Одновременно со мною был избран Никифор Михайлович Бардыгин, который, в Катковском лицее, был моложе меня одним классом. Дату его рождения не помню, но ему должно было быть тоже 25 лет.

Выборы прошли безо всякой борьбы, — автори­тет председателя Г. А. Крестовникова стоял чрезвы­чайно высоко. Не могло быть и тени сомнения в его переизбрании; не было сомнений также, что на все должности выберут тех, кого он рекомендует. И в са­мом деле, в первом же собрании, которое вскоре бы­ло созвано, при выборе председателя оказалось все­го два черных шара из примерно ста десяти. И то все удивлялись, кому это захотелось испортить единогла­сие.

Комитет оказался несколько омоложенным: во­шли Г. Н. Третьяков, А. И. Кузнецов; из немецкой группы остались Л. Л. Рабенек и К. К. Арно. Но Рабенек пользовался единодушным уважением, а Арно знали, как «ближайшего сотрудника» председателя.

После, на следующем собрании, были выборы в так называемую постоянную комиссию.

Эта комиссия считалась — и по праву — самой важной. Она состояла из двадцати пяти членов и бы­ла как бы сконцентрированным, более интимным со­бранием выборных. Там иногда предварительно, иног­да окончательно рассматривались самые важные во­просы. Участие в ней считалось весьма почетным и желающих его принимать было немало. Биржевым комитетом предварительно были разосланы бюллете­ни с предложением заявить 25 кандидатов. На собра­нии Крестовников предложил баллотировку не произ­водить и считать избранными 25 первых по большин­ству голосов из числа предложенных, но прибавил, что если хоть один из присутствующих потребует го­лосования, будет баллотировка шарами. Авторитет его и здесь сыграл решающую роль, — никто балло­тировки не потребовал.

Опять скажу: к удивлению некоторых, я оказал­ся включенным в число избранных. Друзья моего от­ца, А. С. Вишняков и Д. Д. Хуторев, поздравляя меня, сказали: «Смотри, на будущее трехлетье в комитет попадешь». Они оказались правы.

В Биржевой комитет я был выбран в 1915 году, на второй год войны. О выборах 1915 года я буду го­ворить подробно в главе, посвященной военному вре­мени. Я уже говорил о существовании борьбы за пост председателя, но состав комитета был предрешен, и для меня особого сюрприза не было.

Было неожидан­ностью то, что я прошел очень хорошо, одним из первых после А. Н. Найденова. Некоторые из моих новоизбранных сотоварищей были не очень доволь­ны, так как я становился первым в очереди замести­тельства председателя и после заместителя по долж­ности. Но этот вопрос был «благополучно» разрешен выбором двух заместителей: Найденова и Третьякова.

Пребывание мое, хотя и недолгое, в составе Бир­жевого комитета дало мне возможность ознакомить­ся с психикой и особенностями работы этой крупней­шей московской промышленной организации.