Москва купеческая - 65

Небезынтересно провести параллель между обще­ственной деятельностью в России прошлого времени и Западной Европой, в частности с Францией. На За­паде — это устройство своих собственных дел, лич­ной своей карьеры; в России, — это, прежде всего, служение. Причин было две, на первый взгляд рез­ко противоположных друг другу: общественная, ча­стью интеллигентская традиция и цензовая система. Общественная деятельность в России появилась очень поздно, в связи с великими реформами. Нельзя счи­тать таковою выборы старосты в гостиной сотне или в сретенской слободе.

Подлинная общественная рабо­та началась с мировых посредников и земских глас­ных. Конечно, с давних пор в Москве были городские головы и шестигласные думы, но настоящая работа общественного порядка началась с введения Городо­вого положения. Вошедшая в жизнь, в связи с эпохой великих реформ, общественность была пропитана ду­хом этого знаменательного времени.

С другой стороны, цензовая система — а ценз был довольно высокий — сводила на нет возможные вы­годы от избрания в гласные городской думы. Почета это также давало мало. Гласные большей частью бы­ли купцы — толстосумы, и к ним так и относились: доминировало их купеческое качество, а не участие в управлении городскими делами. Позднее, когда в состав думы, по разным цензам, стали проникать не­богатые элементы населения, тогда еще можно было говорить о стремлении попасть в члены управления, но последние вовсе не обязаны были быть гласны­ми, и в Москве членов управления обычно выбира­ли «со стороны». За время моего участия в двух со­ставах Московской думы я не припомню, чем и как звание гласного принесло кому-нибудь денежную пользу. Поэтому вовсе не было такого наплыва же­лающих баллотироваться, и шли преимущественно те, которые хотели взаправду служить своему городу, так же, как земцы хотели служить своей деревне.

Во всяком случае, со стороны московского купе­чества никогда не проявлялось тенденций, — ни пу­тем постановлений его правительственных органов, ни в порядке отдельных мнений, — целиком захватить думу. А в принципе думали, что это возможно. На­оборот, было определенное желание провести в со­став гласных представителей интеллигенции, из числа лиц, не имевших ценза. Это было возможно, благода­ря тому, что в числе избирателей были разные науч­ные и благотворительные общества, обладавшие не­ движимым имуществом.

По закону они могли выдать доверенность кому угодно, а не непременно кому-ли­бо из своего состава. Этим путем и были введены не­которые лица, игравшие в думе заметную роль. Ког­да началось деление на правых и левых, оказалось, что почти все общества «прогрессисты», и это дало возможность немало пополнить левые кадры.

Этот же процесс инфильтрации интеллигенции на­чался и в чисто профессиональных промышленных группировках, но там это дело шло, конечно, значи­тельно медленнее.