В конце войны служба свела и познакомила двух одногодков: военюриста старшего лейтенанта Абрама Подольного и генерал-майора, начальника штаба армии Самуила Маркушевича. Что могло быть общего между людьми, столь далеко стоявшими друг от друга на лестнице военных чинов? Но возникшая дружба продолжалась до самой смерти отца. После войны Самуил Аббович Маркушевич стал преподавателем Академии Генерального штаба, защитил две диссертации. За хлебосольными столами обоих домов они обсуждали все проблемы от далеких воспоминаний и до политики дня сегодняшнего. Оба любили песню «Служили два друга в нашем полку...», хотя у обоих не было ни голоса, ни слуха. Их нестройное, но, как они говорили, «душевное» пение особо потешало мою мать-музыканта.
Надо сказать, что генерал страдал от еще одного редкого последствия перенесенного в гражданскую войну тифа: у него полностью отсутствовало обоняние и были сильно понижены вкусовые ощущения. Он практически не чувствовал ароматов пищи. Но как человек деликатный, всегда умел сделать хозяйкам приятные комплименты за столом. И только однажды об этой особенности отца проговорился его сын.
От Самуила Аббовича я впервые узнал многое из истории Еврейского антифашистского комитета, членом которого он был. Давал он мне читать задолго до официального издания в России перевод книги немецкого генерала Гудериана «Танки, вперед!» и мемуары Уинстона Черчиля. Он же рассказывал о своих встречах с генералом Карбышевым, рассказывал и о том, как во главе спецгруппы летом сорок первого больше месяца выводил из немецкого окружения маршала Кулика, о том, как к переодетому в крестьянскую одежду маршалу были приставлены два старшины с приказом: «Живым Кулик в руки немцев попасть не должен!». Читал я и воспоминания генерала о том, как в немецких тылах он встретился с группой генерала Карбышева, тоже выходившей из окружения. Но, видимо, рядом с Карбышевым таких старшиособистов в то время не оказалось...
Мы были ровесниками с сыном генерала Маркушевича, но в разговорах с нами он никогда и ничем не давал понять, что много старше и опытнее нас. Это великое искусство – уметь говорить со всеми людьми на равных даже тогда, когда они далеки от тебя и по должности, и по возрасту, и по житейскому опыту. Владел этим искусством в полной мере и мой отец.
Свободное копирование
