Почему мне снятся кошмарные сны
Адекватно повторяются лишь кошмарные сны, – все остальное, включая каждое наше микросостояние, никогда не повторяет себя.
Виктор Конецкий. «Чертовщина»
Ведь нужно знать пред тем, как ограждаться, Что ограждается и почему.
Роберт Фрост
С годами аспирантуры у меня связано одно особо неприятное воспоминание. В начале 1964 года в Севастополе на базе закрытого НИИ состоялась научная конференция, посвященная защите металлов от коррозии. Любой читатель, даже далекий от проблем химии, поймет, насколько важна эта проблема для морских судов, плавающих в соленых водах мирового океана.
Доклады и рекомендации, представленные научной школой профессора С.А. Балезина, вызвали большой интерес представителей Министерства морского флота. Было решено опубликовать все доклады отдельным сборником. Представитель издательства сказал, что публикация его возможна только через два года. По условиям того времени мы и такому сроку были рады: можно было развернуть тексты докладов в серьезные научные статьи.
Но что-то поменялось в планах издательства, и нам из Ленинграда позвонили: «Немедленно представьте материалы, и сборник тут же будет опубликован». Такую возможность было бы опустить грешно, и мы немедленно взялись за работу: предстояло срочно подготовить рукопись на 400 страниц, завершить научное и техническое редактирование едва ли не сорока статей.
Титульным редактором сборника стал профессор С. А. Бапезин, а мне поручили всю черновую редакторскую работу с авторами и издательством. Работа эта оказалась громадной и многотрудной: пришлось больше десяти раз совершать поездки между Москвой и Ленинградом. Рабочий день мой в это время длился по 16-18 часов, отсыпался я только в поездах. К тому же технический редактор в издательстве оказался новичком в нашей тематике и требовал моего постоянного присутствия рядом «для снятия вопросов». А вопросов у него было очень много: то нужно было устранять разночтения в терминологии разных авторов, то изменять масштабы графиков... Короче говоря, рутинную редакторскую, а затем и корректорскую работу, рассчитанную на многие месяцы, пришлось выполнять за считанные недели.
Наконец, редакция предложила сделать ряд серьезных купюр в содержании публикаций, ожидая больших трудностей прохождения сборника через цензуру.ьМы и сами боялись таких осложнений, поскольку чуть ли не вся коррозионная тематика была в списках литературы, запрещенной к открытой печати.
Подготовленный нами макет сборника должен был быть представлен во всемогущий «ЛИТ», инстанцию, определявшую степень секретности публикаций. А степень эта могла быть различной: от самой малой – «Издание заказное», не подлежащее открытой продаже, и «ДСП» – для служебного пользования, до высоких степеней секретности, при которых все экземпляры тиража выходили строго пронумерованными и выдавались для работы только спецчастью при наличии специальных допусков.
В цензуре в ту пору царил большой произвол: то пустяшная работа засекречивалась до невероятности, то неожиданно даже для авторов разрешали публикацию серьезных работ в открытой печати. С чем-то спорить, что-то доказывать в этих инстанциях было бесполезно: настойчивость могла обернуться для жалобщика дополнительными цензурными притеснениями.
Даже сама процедура представления материалов в «ЛИТ» была для авторов унизительной. Нужно было заполнить «Авторскую справку», представлявшую приговор своей работе: подписавший ее признавал, что в публикуемом материале не содержится ни открытий, ни новых данных, мало-мальски годных для патентования или представления к авторским свидетельствам. Таким образом, к опубликованию в открытой печати порой пробивались лишь самые никчемные отходы научных исследований.
Хотя и наша «Авторская справка», приложенная к макету сборника, выглядела как признание в своей научной бездарности, мы были далеко не уверены, не припишут ли ему гриф «СЕКРЕТНО».
Но вернемся к работе над сборником. В последний момент один из экземпляров верстки был отправлен спецпочтой в «ЛИТ», а второй с нарушением всяких правил был выдан мне для того, чтобы я отвез его срочно в Москву на последнюю подпись к профессору Балезину. На титульном листе должна была появиться резолюция научного редактора – «В печать», означавшая полное согласие со всей редакционной работой.
В той последней командировке в Ленинграде я был вместе с одним из авторов этого сборника, доцентом нашей же кафедры. И мы умудрились потерять весь большой пакет с версткой книги. Уставшие от напряженной работы, голодные, как волки, мы забежали перед поездом в сосисочную на Невском проспекте. А там возник конфликт с официантом, слегка напоминавший то, что мы позднее увидели в фильме «Вокзал для двоих»..., но только с более неприятным окончанием. С трудом вырвавшись из сосисочной, мы на ходу вскочили в поезд и только в Москве спохватились, что сверток с версткой книги остался в сосисочной под столом... Мы просто понадеялись друг на друга.
Прекрасно понимая, чем это грозит и книге, и нам – лично каждому, мы бросились к телефону, дозвонились в Ленинграде до знакомого высокого милицейского начальника. Десять дней нашу книгу искала ленинградская милиция и безрезультатно... Вероятно, обнаружив бесхозный пакет, аккуратно запакованный в хорошую бумагу и перевязанный цветной ленточкой, кто-то унес его домой, а там ... пустил его на хозяйственные и туалетные нужды или просто выбросил на помойку за полной ненадобностью.
Что же происходило с нами в те дни, нынешнему поколению представить трудно: стоило цензуре дать сборнику любой высокий гриф секретности, и мы бы «загремели» и с работы, и с учебы, а то бы и прямо пошли под суд...
Только на десятый день наш ленинградский редактор сообщил, что книга получила самый мягкий гриф «Издание заказное»: наше счастье, что она попала в руки благожелательного цензора. Мы были спасены в прямом смысле этого слова! Книга увидела свет к Новому 1965 году.
Две метки оставили те кошмарные дни. Во-первых, именно тогда я начал очень быстро седеть. И отец мой, и дед по матери к возрасту Христа оба были совершенно лысыми. Я тоже был морально готов к той же участи. Но судьба распорядилась иначе... В ноябре 1964.. появились мои седины.
Второй тяжелый рубец от тех дней обнаружился позднее. Вот уже около сорока лет мне снятся сны, в которых, независимо от их сюжета, дело приходит всегда к одному и тому же финалу: я куда-то безнадежно опаздываю, что-то теряю и безуспешно что-то ищу... И каждый такой ночной кошмар будит меня: посередине ночи я просыпаюсь в холодном поту с чувством страха и бессилия и не сразу понимаю, во сне или наяву произошли те самые трагичные утраты...
Когда я на своей полке вижу тот злополучный сборник, то каждый раз в глубине души вздрагиваю. Мне говорят, что я по природе своей рассеян и забывчив. Вероятно, это так.
Но таких снов я и врагу не пожелаю...]