…В августе зачастили дожди. Бурея вздулась от паводка, уровень воды поднялся более, чем на 5 метров, кухню пришлось перенести вверх на увал. По бурной реке плыли огромные толстые деревья, вывороченные потоками воды. Вернувшись как-то из очередного маршрута, я узнал, что остававшаяся на базе Светлана, в моё отсутствие чуть было «совсем» не «уплыла» от меня. Решив покататься на бате вдоль берега, она не учла сильного течения, в результате чего её плавучее средство вынесло на середину реки и потащило далее вниз по течению разлившейся Буреи. На её счастье, повариха с берега заметила происшествие и бросилась к заехавшему на базу мотористу метеостанции. Пока тот, матерясь, заводил моторку, быстрое течение унесло Светлану на несколько километров… Опять таки – к счастью - её бат, дрейфуя по течению, зацепился потом за огромный ветвистый ствол плывущего дерева, на которое ей удалось перебраться. Когда «спаситель» пришвартовался к этому «катамарану» - столкнувшимся на воде бату и дереву -, он увидел сидевшую в одном купальнике, «потупив глазки» (как рассказывал потом моторист), ещё не достигшую 18-летия Светлану, снял с него «беглянку» и, прицепив бат к моторке, потащился против сильного течения на базу.
Естественно, я потом отблагодарил «спасителя», выпросив у ВВ для моториста бутылку спирта – огромный дефицит в тайге в те времена…
К началу сентября базу покинули Володя, студент-практикант, а также Светлана – учебный год начинался и в хабаровской школе, где она вела уроки физкультуры. Оставшиеся сотрудники партии перебазировались на устье р. Нижний Мельгин, впадающей в Бурею 30-ю километрами ниже по её течению. Предстояло отработать самые дальние участки площади, тяготеющие к водоразделу Буреи и левых притоков Зеи. Каюры на оленях с накопившимся грузом камней и лишнего имущества отправились в Чекунду – разгрузившись, они должны были обратно привезти муку, овощные консервы, а также почту. Мука была надобна для выпечки лепёшек – в том числе на маршрутах. В качестве «противеня» использовались маленькие тонкие железные листки или сапёрные лопатки. В отсутствие закваски в муку добавлялась сода (чтобы тесто лучше «взбивалось»). Так всё лето мы питались только такими лепёшками.
Однако каюров с оленями и продуктами пришлось ждать что-то слишком долго – они «пропали» на целую неделю… Пока проходившие мимо нашего лагеря случайные охотники-заготовители не сообщили нам, что видели их стоянку в 20-25 км отсюда на берегу Мельгина у брода. Они, как говорили охотники, были «весёлые» и допивали остатки спирта, невесть как оказавшегося в их руках… Как потом оказалось (выяснили по рации), «горючее» по собственной инициативе послал из Чекунды завхоз, заботливо упаковав его и упрятав в глубокие, набитые металлометрическими мешочками вьючные сумы. Но дошлые каюры, услышав во время перехода соблазнительное «булькание» на спинах своих оленей, как обычно не выдержали и, не страшась последствий, набросились на «огненную воду»…
Как известно, особенностью физиологии коренных малочисленных народов Севера - эвенков, чукчей, нанайцев, якутов - является особая картина влияния на них алкоголя. Как показывают исследования ученых, в их организме отсутствуют ферменты, расщепляющие алкалоиды. Поэтому у представителей коренных народов, злоупотребляющих алкоголем, быстро формируется алкогольная зависимость, они всегда быстро пьянеют, и алкоголь оказывает сильное разрушающее воздействие на их мозг… Было ясно, что - как это обычно бывает – удержаться от соблазна они - по определению – физически не могут, и пока спирт не будет выпит весь до конца, каюры с места не тронутся…
Лишь спустя ещё два дня мы услышали вдали звон колокольчиков на шее оленей-вожаков, шум подходящего стада и редкий лай собак. Старший каюр сообщил Васильевой о «большой беде» - что стеклянные (тогда пластиленовую тару ещё не изобрели) бутыли со спиртом «разбились» в дороге. В компенсацию за «убытки» пообещал добыть «бесплатно сколько надо» мяса. Что тут можно было сказать… Пришлось, конечно, согласиться.
…Можно ещё упомянуть об одной «потере» - однажды разграбленным медведями лабазе, заготовленном всё тем же заботливым, но не практичным нашим завхозом. На одной из перебазировок, когда весь народ предвкушал пополнение запасов питания и хороший «закусон» на новом месте, ещё на подходе к лагерю заметили белые следы на траве – кучки рассыпанной муки, а также разбросанные пачки сахара и продавленные или пробитые когтями банки сгущёнки… Хотя все продукты были подвешены на высоте в крепких окантованных железной лентой ящиках, для мишек это не послужило никаким препятствием. Да уж...
Нам ещё повезло – мишка или мишки (сколько их было – неведомо) нам ещё что-то оставили, а стихийные напасти (вроде утопления имущества и/или продуктов) нас миновали. Вспоминается одна история – почти байка, когда начальник одной из партий геологов ДВГУ, пострадавших от наводнения, дал радиограмму в Управление, фрагмент текста которой гласил буквально следующее: «После сильных дождей база отряда перебазирована. Продукты пропили. Прошу доставить провизию дополнительно…». Хабаровское начальство в Управлении, прочитав это, в первые минуты страшно возмутилось наглости начальника партии, который и без того вовсе не слыл среди своих коллег большим трезвенником… Потом разобрались: радист, принимавший текст морзянки, записал букву «а» в слове пропАли, как «и» - получилось «пропИли» (в азбуке Морзе буква «а» передаётся как «точка-тире» (короткий и затем чуть удлинённый сигнал), а буква «и» - как «две точки» (два коротких сигнала). Кто был виноват – передавшая слишком быстро второй сигнал радистка на базе партии или радист Управления, «проглотивший» второй сигнал как короткий, - истории неведомо…
Свободное копирование
