Таким образом, арестованные в 1948-1952 гг. в связи с так называемым "делом Еврейского антифашистского комитета" и привлеченные к уголовной ответственности по обвинению в шпионаже и антисоветской националистической деятельности лица еврейской национальности (в том числе партийные и советские работники, ученые, писатели, поэты, журналисты, артисты, служащие государственных учреждений и промышленных предприятий) – всего 110 человек – были репрессированы и осуждены, в том числе: к высшей мере наказания - 10 человек (из оставшихся в живых после допросов «с пристрастием»), к 25 годам исправительных трудовых лагерей - 20, к 20 годам - 3, к 15 годам - 11, годам - 50, к 8 годам - 2, к 7 годам- 1, к 5 годам -2, к 10 годам ссылки – 1; умерло в ходе следствия - 5, прекрекращены дела после ареста в отношении 5 человек. Все главные обвиняемые – 13 человек (в том числе трое «умерших во время допросов»), кроме престарелой Лины Штерн – академика-физиолога, осужденной только на ссылку (по особому «благоволению» Сталина), – были приговорены к расстрелу.
Три недели, с 18 июля по 12 августа (1952), длилось страшное ожидание, затем прозвучали выстрелы. Казнь свершилась 12 августа 1952 года...
…Почему же «счастье ещё пожить» вдруг улыбнулось Л. Штерн ? Близкую к истине и, на мой взгляд, вполне вероятную версию даёт писатель А. Борщаговский – см. в Интернете - http://magazines.russ.ru/novyi_mi/1993/10/borsh.html. Он пишет:
«Когда на пороге кабинета Абакумова в конце января 1949 года появилась эта седая, толстогубая, с крупным носом под маленьким лбом женщина, министр, как мы знаем, оглушил ее площадной бранью. Все в ней — чувство достоинства, спокойствие, заметный еврейский акцент, вызывающая прямота ответов, внешняя непривлекательность — бесило не только юдофобов типа Комарова или Рюмина, но и таких “социалистических бонвиванов”, как Абакумов. Допросы Штерн, дерзость ее ответов — все должно было предопределить жестокое наказание. И вдруг — три с половиной года тюрьмы, три с половиной года, уже проведенных в заключении, они уже позади, впереди ссылка, поселение, глушь, урезанная свобода, но все же — жизнь и свобода ! В списке обреченных к расстрелу волей Сталина, его решением была сделана лишь одна поправка: Лину Штерн не казнить. Возможно, этого еще не знал и Маленков, выговаривая Чепцову за либерализм, не сообразив, что “приговор народа” Лине Штерн будет особый.
Что же случилось? Как удалось Лине Штерн “поставить на колени” партию? Пощадили как женщину? Тогда почему бы не пощадить и Чайку Островскую-Ватенберг, и самую молодую из подсудимых красавицу Эмилию Теумин, не сказавшую на суде и тысячной доли вольностей, из которых состояли все речи и реплики Лины Штерн? Пощадили ученую? Но скольких ученых с мировым именем, скольких великих сыновей России было уничтожено к этому времени…»
Далее А. Борщаговский пишет: «Рискуя ошибиться, выскажу предположение, никакое другое не кажется мне более убедительным. Милость Сталина к этой пришлой, упрямой, бесцеремонной в защите своих взглядов женщине я объясняю его усиливавшимися страхами перед смертью; склонностью поверить в чудо; тайной надеждой, что судьба и само мироздание не посмеют отмерять ему жизненные сроки как обыкновенному смертному. Что-то должно случиться, что-то случится непременно, он нужен России и миру, он не может подохнуть, как дохнут все окружающие его бездарности, обжирающиеся, тучнеющие, подыхающие, — он не они, он — другой, он должен, обязан жить если не вечно, то по крайней мере мафусаилов век. Библию Сталин знал, запомнил огромные сроки жизни многих ее героев, — почему бы снова не случиться чуду?!
О научных открытиях учёной с мировым именем Лины Штерн ходили легенды, особенно в еврейской среде. Едва ли кто-либо из неспециалистов мог догадаться, что стоит за терминами “гуморальная регуляция физиологических процессов” или “гематоэнцефалический барьер”, — вот и поговаривали, что академик Лина Штерн подошла к разгадке долголетия, отступления старения и старости. Время от времени такого рода слухи возникали в связи с работами Лепешинской или Штерн и весьма занимали Сталина.
А вдруг эта “жидовская ведьма”, “старая ****ь” (как её публично характеризовал уголовный ублюдок главный инициатор и «раздуватель» всего «дела» М. Рюмин), на всю жизнь запомнившая вытверженные еще в детстве страницы Талмуда и Торы, вдруг она набредет на разгадку, подарит стране социализма великое открытие, и если его удержать в тайне (расправиться со старухой никогда не поздно!), тогда сталинское Политбюро будет решать, кому подарить долголетие, — Молотова, например, можно не одаривать, этот бесстрастный от природы большевик, без вмешательства чуда, и так «рассчитан» на долгие годы жизни… Не поручусь, что именно так размышлял Сталин, но двигали им, как всегда, не милосердие, а эгоизм и корысть».
...Добавлю от себя: полагаю, что И. В. Сталин, - в любом случае -, будучи человеком государственным, не поддававшимся временным случайным эмоциям, и, к тому же, достаточно расчётливым, вполне мог и умел сохранять (до поры, до времени) «нужных» людей для государственных «нужд»... одной из которых, полагаю, он считал и сохранение собственного своего здоровья любой ценой!
Далее А. Борщаговский пишет: «…Теперь мы хорошо знаем, что представлял собой «суд» в Советском Союзе в то время и можем говорить об этом открыто: родные и близкие НИЧЕГО НЕ ЗНАЛИ ни о суде, ни об исполнении приговора. Освобождение из ссылки сосланных на сроки от 10 до 25 лет произошло лишь в начале июля 1954. А о судьбе своих мужей и отцов их жены и дети узнали ещё позже - только в конце ноября 1955 г. В Военной Коллегии Верховного Суда СССР их сперва радовали сообщением, что их муж (отец, брат) реабилитирован. А на естественный вопрос: «а где же он?» следовал почти одинаковый ответ – «Он расстрелян врагами народа». Почти что оправдание самих себя, дескать: «а наша хата с краю»…
…Определением Военной Коллегии Верховного суда СССР 25 ноября 1955 г. приговор в отношении С. А. Лозовского, И. С. и других, осужденных 18 июля 1952 г. по так называемому «делу» Еврейского антифашистского комитета по вновь открывшимся обстоятельствам был отменен и дело в уголовном порядке прекращено за отсутствием состава преступления". Все осуждённые были реабилитированы.
…Между тем вакханалия антисемитизма уже набрала в стране обороты. В послевоенное время ползучий полуофициальный антисемитизм (имевший «богатую» историю в России ещё с царских времён) начал постепенно проникать во все «поры» общественной жизни, не говоря уже о его перманентном бытовом «оживлении и расползании» в среде обывателей… Начала осуществляться гнусная практика оценки кадров по «пятой графе» анкеты (указывавшей национальность), предопределявшая почти полный запрет евреям на некоторые профессии и частичный – на другие. Была фактически восстановлена «процентная норма» евреев в вузах. Выше я писал о своей «попытке» поступления учиться в МГИМО, которое не состоялось фактически лишь из-за моей «неправильной» фамилии и «непонятного» происхождения…
Свободное копирование
