Глава 42
По мере работы с коллективом выяснялись возможности и профессиональный уровень каждого педагога. Некоторым нужно было оставлять работу в школе. Я старалась не идти на открытый конфликт, но на педагогических советах, предварительно проанализировав документацию преподавателей, особенно, индивидуальные планы учащихся, не называя фамилии педагога, приводила цитаты из их характеристик на учащихся, формулировок учебных задач со своим легким комментарием.
Это действовало, но я так же понимала, что этим приемом нужно пользоваться очень аккуратно: с коллегами нельзя умничать, унижать их любое достоинство: человеческое, профессиональное. Очень важно, чтобы замечания были справедливыми, но не мелочными и занудными.
Нужно было решить такую задачу с бывшей И.О.. Архибезграмотно у неё были заполнены индивидуальные планы учащихся, к тому же, на неё имелись жалобы родителей об её рукоприкладстве на уроках. Объектом были руки учащихся, косички у девочек.
В Любанской ДМШ всегда был дефицит с кадрами, особенно с пианистами и баянистами. В октябре 1982 года в школу приходит устраиваться баянист с экстравагантными манерами и со стажем. Выбора у меня не было. Баянисты и до сих пор остаются в большом дефиците по району и всей области.
Я имела хорошее образование, большой и разнообразный опыт работы, но было абсолютное неведение в трудовом законодательстве. Эта беда была не у меня одной, она была бедой всего института управления в сфере образовательных учреждений культуры. Знание приходило по мере накопления опыта, в процессе работы, возникновения тех или иных ситуаций. Не было заботы руководящих органов об обеспечении номенклатуры элементарными справочниками.
Раз в пять лет были курсы повышения квалификации. Курсы были замечательными, но жизнь идёт каждый день и она гораздо богаче и разнообразнее порционных знаний, получаемых на КПК. Многие сведения добывались в результате доверительной беседы с кем-либо, случайно. Даже циркуляр, выпущенный собственным ведомством, порой трудно было достать. Каждый справлялся на своем месте, как мог.
Организационная работа по повышению квалификации директоров и педагогов осуществлялась при непосредственном участии областного Учебно-методического центра культуры и искусства, директором которого в течение продолжительного времени была Панфилова Мария Петровна. Мария Петровна, как человек энергичный, творческий, старалась работу с вверенными ей кадрами максимально разнообразить, проводить её не формально, насыщая нас и информацией, и дополнительными практическими знаниями, и передовым опытом.
Какими интересными были у нас выездные совещания директоров в Прибалтику, в г. Тихвин, в Сясьстрой.
Будучи человеком разносторонним, Мария Петровна сама совершенствовалась: к имевшемуся у неё высшему образованию она без отрыва от производства окончила ещё и Высшее художественное училище, получив квалификацию искусствоведа.
Интереснейшими были курсы повышения квалификации директоров ДМШ и ДШИ во Всесоюзном институте повышения квалификации работников культуры Министерства культуры СССР в г. Москве с 19 по 30 июня 1990 года. Разносторонними были темы лекций: перед нами выступили высококвалифицированные специалисты, профессора Московских ВУЗов по вопросам
музыкальной и социальной педагогики, экономических знаний, по вопросам руководства коллективом и педагогической этики.
В это время в Московской консерватории, в концертном зале имени Чайковского П.И., проводился международный конкурс сольных исполнителей. Каждый из нас мог посетить эти концерты по желанию. Я слушала конкурс вокалистов. Сколько было волнений и экспрессии, успехов и неудач. Хорошо выступили вокалисты из СССР, Украины, Японии.
Мне запомнился зал и цветные портреты композиторов на стенах в лепном овальном исполнении, которые, казалось, тоже слушают и оценивают всё, что звучит со сцены. Думалось, что достаточно этих портретов на стенах, чтобы чувствовать себя как в переполненном искушенной в искусстве публикой зале. Я хотела создать нечто в таком же духе у себя в школе. После этих курсов что-то наподобие этого мне удалось воплотить в жизнь только десять лет спустя…
С течением времени, оказываясь в других зданиях, помещениях, классах, залах, взгляд со среднего уровня инстинктивно перемещался на окна, потолки, стены, двери, оценивая качество косметики на них, состояние, цвет, удобства интерьера, гармонию тонов.
Втечение уже десяти лет я постепенно становилась администратором-хозяйственником, не просто, интуитивно, воспринимающим все обстоятельства, но с сознательным или подсознательным анализом всего и вся. Вряд ли, объективно, это нужно было для молодой одинокой женщины, но волею судьбы такой опыт был, и он всё более развивался и обогащался.
К новому году бывшая И.О. решила уволиться. Перед зимними каникулами она написала заявление об увольнении и пошла на больничный, не оставив сведений ни о погашении задолженности, ни данных о родительской плате за декабрь. Задолженность у школы по родительской плате на первое января приравнивалась к нарушению финансовой дисциплины и каралась вплоть до начёта на зарплату.
После каникул пришлось разыскивать всех родителей её класса и организовывать оплату за обучение. Бывшая И.О. по-прежнему была на больничном.
Заменить педагога на период его болезни почти не представлялось возможным. В таких обстоятельствах мне часто приходилось делать это самой и почти всегда безвозмездно. В связи с удалённостью проживания педагогов иногда проходили двое-трое суток, прежде чем педагоги извещали о своей болезни. На замену, как правило, приходилось идти на следующие урок или день, когда отсутствие преподавателя на работе становилось очевидным. Пропуски уроков педагогом были чреваты недовольством родителей, если не было замены.
Итак, мне нужно было не пропустить день, когда я имела право уволить бывшую И.О., согласно её заявлению, независимо от наличия у неё больничного листа. В этот день я позвонила И.О. домой и известила её об увольнении. Она сопротивлялась и приказывала ничего не предпринимать до её выхода на работу. Но разговор был окончен.
По мере «вживания» в коллектив, новый баянист К. начинал озвучивать свои требования одно за другим: то библиотека работает не по тем дням, то ему нужна отдельная мастерская для ремонта баянов. В последнем требовании содержался намёк на возможность его свободного вхождения в кладовую с музыкальными инструментами. Он получил это разрешение. В один из дней, в моё отсутствие, между Ксенией Федотовной и баянистом К. состоялся примерно такой разговор.
- Вы отвечаете за всё, что здесь находится, -
сказала Ксения Федотовна, открывая дверь в кладовую.
- Нет, ничего подобного, - ответил К.
- Как это? Вы же здесь работаете!? Больше никто сюда не заходит, - возмутилась Ксения Федотовна.
- Я ничего не подписывал и я ни за что не отвечаю, - был ответ.
Ксения Федотовна доложила мне об этом и пригласила в кладовую. В кладовой на столах были разложены разобранные на части аккордеон и баян: веерообразно пришпилены к столу меха, отдельно лежали левая и правая клавиатуры с открытыми крышками в сопровождении красных надписей: «Не трогать!», «Не прикасаться!». «Пусти козла в огород», - пришла первая недобрая мысль. Около двери был приготовлен баян в футляре… После этого случая кладовая для него была закрыта и инструменты ему выдавались по необходимости, в день работы педагога К. Возмущению К. не было предела.
Отныне у меня поселилась тревога за каждый его шаг в школе. Он работал с учащимися и в филиале п. Сельцо.
Свободное копирование
