Глава 22
Новый 1970 год мы встретили осиротевшие. Четвертого января я решила ехать в консерваторию и сдавать зимнюю сессию. В течение января и каникул в феврале я готовилась к экзаменам. Во второй половине февраля я хорошо сдала все экзамены и зачеты, кроме одного.
Самой сложной для меня оказалась политэкономия, которая изучается в первом семестре с последующей аттестацией. Однокурсники обеспечили меня конспектами, толстый учебник по политэкономии я успела лишь просмотреть. Преподаватель на экзамене лояльно подошел к моей аттестации и выставил «удовлетворительно».
Мало-помалу я снова врастала в жизнь…
В большом концертном зале консерватории имелся орган, установленный немецкими мастерами. На нём занимались педагог -органист, его студенты и концертировали приезжие музыканты.
Как-то всего на два дня в консерваторию приехал Леопольд Дигрис, известный органист. Срочно нужна была афиша. Председатель профкома консерватории Мартиросян Аршалуйс Мартиросович нашёл меня, - я была членом профкома, - и попросил меня написать афишу. Он знал о моих оформительских способностях. Мне дали обычную ручку с перышком «лодочка», фиолетовые чернила для авторучек и лист ватмана. Больше ничего не было. Я потратила весь вечер, карандашом и линейкой вычерчивая сетку под будущие прописной и строчный шрифты. Много времени пошло на закрашивание букв. Но афиша получилась красивая. Буквы были с лёгким наклоном, но все под одним углом. Почему мне этот случай запомнился? Потому что Л. Дигрис после запланированной и обозначенной в афише встречи со студентами и преподавателями консерватории взял афишу себе на память.
К концу третьего курса были уже сданы зачеты и экзамены по полифонии, аранжировке, инструментоведению, чтению хоровых партитур, хороведению, хоровой литературе, дирижированию, истории КПСС.
По Марксистско-Ленинской эстетике у нас был Гуренко А.С., бывший пианист, молодой, энергичный, в дальнейшем претендент на место ректора консерватории. В это время сама собой начинает возникать идея досрочного, на четвертом курсе, окончания консерватории.
Нас было трое: Качанов Коля, Полушкин Коля и я. Мы получили разрешение ректора и начали работать с хором над дипломной программой. У меня в программе были три обработки народных песен Можина и «Agnus Dei» из Реквиема Моцарта.
Нам не повезло. Престарелый ректор консерватории был на грани снятия с должности. Он испугался, что запланированное ранее количество выпускников на следующий учебный год не будет выполнено, за что ему могут быть неприятности в министерстве. Нам запретили вести подготовку к досрочной сдаче государственного экзамена по специальности.
Государственный экзамен по научному коммунизму мы успели сдать в зимнюю сессию. На пятом курсе мне оставались зачет по дирижированию и госэкзамены: дипломная работа с хором и методика работы с хором.
Между тем, я уже искала место работы, чтобы получить туда распределение. У меня было желание поехать работать в Норильск. Но в последний момент туда получил распределение выпускник из Московской консерватории.
Каждый из нас троих искал свое распределение сам. Я получила согласие из Рубцовска и Кургана. Наше отсутствие на пятом курсе было оформлено направлением на преддипломную практику по месту будущей работы. С сентября 1971 года я стала преподавателем дирижерско-хоровых дисциплин в Курганском музыкальном училище. Полушкин Коля уехал в один из городов Сибири, Качанов Коля после окончания консерватории, женившись, уехал в Канаду.
Свободное копирование
