Новосибирская государственная консерватория - 4

 Глава 21

 Учеба в консерватории переваливала на её вторую половину. Хоровое дирижирование мне нравилось. Эта специальность – комплекс навыков и умений, в котором нет ничего необязательного: нужно уметь сольфеджировать с листа любой текст, играть партитуру вокально, с применением особой техники - хорового легато, читать с листа хоровую партитуру, фортепьянное сопровождение, облегчая его фактуру, где необходимо.

 Уметь вокально грамотно показать голосом любую хоровую партию, уметь анализировать хоровое звучание с вокальной, интонационной и тембральной точек зрения; исправлять звучание хора, не прерывая исполнения. Владеть репетиционной методикой на основе сравнительного анализа реального звучания хора с его звучанием в концертной перспективе.

 Дирижер должен уметь анализировать произведение с точки зрения стиля, ладо - тонального плана, наметить исполнительский план произведения, предусмотреть возможные вокальные и интонационные трудности и пути их преодоления в репетиционном процессе.

Словом, специальность требует от дирижера полного разворота всех его способностей, навыков и умений. В том числе, умения грамотно, образно и понятно довести до сведения хора обо всех своих творческих намерениях, умения контактировать со всеми участниками коллектива, объединять всех в единое целое во имя достижения общей исполнительской цели.

 На уроках я дирижировала сцену из оратории Коваля «Сказание о земле русской», сцены из оперы «Руслан и Людмила» М.И. Глинки, «Снегурочки» Римского-Корсакова Н.А., «Хованщины» М.П. Мусоргского, «Князя Игоря» А.П. Бородина, номера из Реквиема Бриттена, произведения без сопровождения русских, советских и зарубежных композиторов.

 На одно из произведений а капелла в семестр нужно было написать реферат. Эта сторона специальности была для меня наиболее интересной на фоне общей нелюбви к данной работе. Мне нравилось всё в процессе анализа: от истории создания хора, данных о композиторе, музыкально-теоретического анализа и вокально-хорового до составления исполнительского плана произведения, сплетая всё в единое драматургическое «кружево», объясняя в художественной форме, как тот или иной музыкальный поворот или мелодический «завиток» раскрывает поэтические слово и мысль автора.

 Мои рефераты обрели популярность. Последний реферат я написала на двухорный хор С.И. Танеева «В дни, когда над сонным морем», на стихи Ф.И.Тютчева. Мне очень нравилась поэзия Тютчева Ф.И., её философская глубина и космический охват. Мой реферат попал на рецензию к одному из преподавателей факультета, который тетрадь с рефератами мне так и не вернул, несмотря на мои настойчивые напоминания. Другую тетрадь с рефератом – «шедевром» на «Лань» Хиндемита - 16 страниц на 16 тактов музыки - «увели» уже в Костромском музыкальном училище. Валерий Сергеевич отмечал в моих рефератах способность представлять музыку в зримых художественных образах.

 Во время учёбы в консерватории у меня были две замечательные подруги из Бурятии: однокурсница Валя Борхонова и Игнатьева Ксения, вокалистка с очень сильным и красивым драматическим сопрано. У Ксении был характер с обострённым чувством справедливости, не выносившим лжи и притворства. Будучи отзывчивым и добрым человеком, она могла прямо выказать своё недовольство человеку, пренебрёгшему элементарными морально – нравственными ценностями. Валя Борхонова, напротив, мягкий, деликатный человек. Она, как человек начитанный, часто изъяснялась в высоком литературном стиле.

 После зимних каникул мы с Валей Борхоновой искали возможность подработать. Недалеко от консерватории находилась детская больница. Мы были приняты на работу в боксы с детьми, в возрасте от одного до трёх лет. Дежурить нужно было в ночную смену. Мы отработали там один месяц, потому что выдержать больше нельзя было. На каждый стон детей нужно было вставать и бежать, выяснять и устранять причину их беспокойства. Можно бы потерпеть и дальше, если бы по утрам не нужно было идти на лекции в консерваторию.

 Однажды в общежитии, когда я шла по своему этажу, коридор как-то странно «покачнулся», - у меня закружилась голова.

 Доктор нашла у меня повышенное давление и предложила два варианта лечения: или таблетки, или гулять на свежем воздухе по три часа в день, лучше перед сном. Я выбрала второе. Как-то я пришла после такой прогулки и буквально свалилась на кровать, едва успев переодеться. В комнате висел сигаретный смог: весёлая компания что-то отмечала.

Я уснула, но вскоре проснулась оттого, что моё лицо неестественно стягивало. Я даже заплакала, потому что не понимала, что со мной. Все бросились ко мне: «Что случилось?» Но всё прошло, и я успокоилась. То были признаки сильного переутомления.

 Валерий Сергеевич заметил моё состояние и однажды предложил поехать на прогулку в лесопарк, куда он со своим семейством собирался в ближайший выходной.

 Мы все весь день гуляли по весеннему лесу. Был яркий мартовский день, и снег уже почти растаял…

 Я упорно продолжала свои вечерние прогулки вдоль Красного проспекта, и болезнь отступила.

 В апреле маму выписали из больницы, и в сопровождении отца она вернулась домой, в Кустанай. В конце месяца, готовясь к празднику Пасхи, она хлопотала у печки – стряпала куличи. Неловко повернувшись, мама упала и сильно ушибла ногу. Она сильно хромала, потом ей стало лучше, но к лету она почти не могла ходить. Небольшой огородик она засаживала с большим трудом. Её нельзя было заставить лежать. Ей постоянно нужно было что-то делать. Дома в то время были отец и Алексей.

 Большую часть летних каникул я провела дома и две недели у Евгения. Из дома я поехала в консерваторию с тяжелым чувством. Маме стало хуже. Ушиб усугубил её общее состояние. Ни массаж, ни физиотерапию ей проводить было нельзя.

 Прибыв в консерваторию, я справилась о состоянии мамы. Отец сказал, что она не встает. Я написала заявление на академический отпуск сроком на один год и поехала домой.

Днем и ночью я была с мамой. Она не вставала, потом она уже не могла и повернуться. Она постоянно звала меня. Часто ругала и прогоняла учиться: «Что ты сидишь около меня, как дурочка. Поезжай учиться. Мне уже лучше». Бесконечный и беспокойный альтруизм поглощал её и во время болезни. Постоянная забота о семье, детях, но никогда - о себе. Постепенно она теряла чувство реальности. Двенадцатого декабря наступил перелом. Через весь город, в чём была, рыдая, я бежала на почтамт отправлять всем телеграммы.

 Евгений прибыл раньше всех и застал маму в сознании. Между ними состоялся короткий разговор, который в точности повторил тот, что приснился ему во сне за несколько дней до отъезда в Кустанай. Что это? Телепатия?.. На следующий день прибыли Николай и Мария. Тринадцатого декабря мамы не стало.